Дочь Авроры

На третьей смене, на 25-й миле от Сороковой Мили, вплотную к саням Харрингтона подъехал Лон Мак-Фэйн. Увидя впереди запряжки Волчьего Клыка, Джек Харрингтон поверил в свою окончательную победу. Он знал, что с такой запряжкой он не пропадет. Нет такой запряжки на свете, которая могла бы обогнать его теперь! И Луи Савой увидел Волчьего Клыка и, увидев его, понял, что его дело проиграно. Тогда он стал проклинать самого себя, а вместе с тем коварную женщину, Джой Молино.

В то же время он не забывал дела. Впереди него, разбрасывая во все стороны снежную искристую пыль, мчался Джек Харрингтон, и Савой решил не отставать от него и бороться за свое счастье до последнего момента. Уже рассеивались тени, и стало светлее на юго-востоке. А соперники все мчались и мчались и не переставали изумляться тому, что сделала женщина, Джой Молино.

Сороковая Миля встала чуть свет, сбросила с себя теплые постельные меха и высыпала на дорогу, откуда можно было видеть Юкон на протяжении нескольких миль — до ближайшего изгиба. Несколько в стороне от всех стояла Джой Молино, и пространство между нею и блестящей колеей дороги было совершенно свободно. Люди сидели вокруг горящих костров и заключали последние пари, ставя золотой песок и табак. Больше всего пари было за Волчьего Клыка.

— Едут! — завизжал мальчик-туземец, забравшийся на сосну.

На груди Юкона, у самого изгиба, на белом снегу показалось черное пятно. Тотчас же показалось и второе пятно. По мере того как эти пятна росли, на значительном расстоянии стали обозначаться и другие пятна. Мало-помалу можно было разглядеть очертания саней, собак, а затем и людей, лежавших на санях.

— Волчий Клык идет первым, — шепнул полицейский агент, повернувшись к Джой. Та только улыбнулась.

— Десять против одного за Харрингтона, — крикнул один из золотых королей и достал из кармана мешок с золотым песком.

— Всего только? — спросила Джой. Полицейский агент неодобрительно покачал головой.

— У вас есть при себе хоть сколько-нибудь золотого песку? — спросила Джой, обращаясь к агенту.

Тот показал ей свой мешок с золотом.

— На пару сотен наберется? Ладно! Я принимаю пари.

Она продолжала загадочно улыбаться. Полицейский чиновник глядел, не отрываясь, на дорогу и что-то соображал.

Харрингтон и Савой все еще стояли на коленях и немилосердно хлестали собак; впереди по-прежнему шел Харрингтон.

— Десять против одного за Харрингтона! — снова закричал богач, вызывающе размахивая туго набитым мешочком.

— Принимаю пари! — заявила Джой.

Чиновник повиновался и пожал плечами, словно желая сказать, что допускает это исключительно ради такой женщины, как Джой.

Уже прекратились пари, и наступила почти могильная тишина.

Словно судно на море, словно судно под жестоким ветром, качаясь и ныряя, мчались сани. Несмотря на то что морда передовой собаки все еще касалась задка саней Харрингтона, Луи Савой имел очень мрачный вид.

А Джек Харрингтон не разжимал губ и не смотрел ни вправо, ни влево. Его запряжка шла по-прежнему твердо и ритмично, а Волчий Клык, растянувшись во всю длину, опустив голову почти до земли и изредка слабо подвывая, великолепно вел собак.

Все затаили дыхание. По-прежнему царила мертвая тишина, время от времени нарушаемая скрипом полозьев и свистом бичей.

Вдруг воздух рассек зычный призыв Джой Молино:

— Эй, Волчий Клык, Волчий Клык!

Волчий Клык, услышав призыв, тотчас же свернул с дороги и направился в сторону своей госпожи. За ним покорно последовала вся запряжка, сани на одно мгновение перегнулись, и Джек Харрингтон, как стрела, вылетел на снег. Едва только Савой мелькнул мимо него, Харрингтон вскочил на ноги и стал с отчаянием следить за тем, как его соперник несется вдоль речки.

— Да, он ловко правит собаками! — сказала Джой Молино, обращаясь к чиновнику. — Я не сомневаюсь, что он придет первым.

1901