Дочь болотного царя

– Однажды викинг вернулся домой после долгого путешествия и привез с собой пленника, христианского жреца, – начала Калипсо. – Он посадил жреца в темницу и хотел на следующий день принести его в жертву богам в лесу. Ночью жаба сидела, съежившись в уголке. Вокруг царила тишина, прерываемая лишь ее тихими вздохами, которые доносились, казалось, из самых глубин ее души. В них чувствовалась боль, как будто в сердце Хельги расцветала новая жизнь. Она сделала шаг к двери и прислушалась, затем шагнула ближе и взялась своими слабыми лапками за тяжелую перекладину, лежащую на двери. Осторожно и с большим трудом она вытащила из скобы тяжелый железный болт и скользнула внутрь, к пленнику. Он спал. Она коснулась его холодной липкой лапой, он проснулся, обнаружил над собой уродливую тварь и задрожал так, словно увидел злой дух. Жаба вытащила нож, перерезала путы у него на руках и ногах и поманила его за собой.

Эта история казалась мне знакомой. Они сказали мне, что раньше я ее знала. Но если и знала, то забыла.

– Ты правда не помнишь? – спросила Калипсо.

Я покачала головой. Я не понимала, как могло случиться, что они помнили историю моей мамы, а я – нет.

– Жаба отвела его в конюшню по длинной галерее, скрытой за гобеленом, а затем указала на лошадь. Пленник оседлал ее, но и жаба взобралась следом, крепко схватившись за гриву животного. Они скакали через густой лес, долину и снова через лес. Вскоре пленник уже не обращал внимания на уродство жабы, зная, что милость Божья послала ему это создание в темный час. Он молился и пел псалмы, от которых ее бросало в дрожь. Она поднялась так, словно захотела остановить лошадь и спрыгнуть на землю, но христианский жрец удержал ее силой и снова запел ей, словно это могло разрушить злые чары, обратившие ее в жабу.

Калипсо была права. Я действительно слышала раньше эту историю. Воспоминания, о которых я не подозревала, расширялись в моем сознании, точно круги на поверхности воды в пруду, и становились все более четкими. Мама пела мне колыбельные, когда я была еще совсем малышкой, шептала мне что-то, укачивала на руках. Целовала. Обнимала. И рассказывала мне сказки.

– Послушай, что было дальше, – попросил Кусто. – Следующая часть – моя любимая.

Калипсо кивнула.

Мне нравилось, что Кусто и Калипсо никогда не спорят.

– Лошадь понеслась даже быстрее, чем прежде, – начал Кусто, с энтузиазмом размахивая руками, чтобы показать, как именно скакала лошадь. У него в глазах плясали искорки. Глаза у него были карие, как у меня, но волосы светлые, как у моей мамы, а у Калипсо волосы были темные, но глаза голубые.

– Небо окрасилось алым, а затем первый луч солнца прорезал слой облаков, и в чистом потоке солнечного света жаба снова превратилась в юную красавицу Хельгу с душой злого демона. Теперь жрец держал в объятиях прелестную деву. Он испугался, остановил лошадь и спрыгнул на землю, решив, что это новое злое наваждение. Однако Хельга тоже спрыгнула с лошади и вскочила на ноги. Короткое детское платье доходило ей до колен. Выхватив нож из-за пояса, она с яростью набросилась на остолбеневшего жреца. «Ну-ка стой! – вопила она. – Стой, или я проткну тебя ножом! Побледнел ты как солома! Безбородый раб!» Она прыгнула на него. Между ними завязалась схватка, но казалось, будто христианину помогают невидимые силы. Он удерживал ее за руки, а старый дуб, под которым они боролись, помог ему выиграть схватку, так как дева запуталась ногами в корнях, вылезших из земли, и упала. Он заговорил с ней ласково и рассказал о том добром поступке, который она совершила ночью, когда пришла к нему в жабьем облике, разрезала путы и повела к жизни и свету. И еще он сказал, что ее связывают путы еще более крепкие, но с его помощью она тоже сможет пойти по праведному пути. Она опустила руки и уставилась на него, бледная и изумленная.

Я изумилась не меньше. Эта история была совсем не похожа на отцовские.

– Хельга и жрец скакали через густой лес, через пшеничные поля и непроходимую чащу, – продолжал Кусто. – И там, ближе к вечеру, они наткнулись на разбойников. «Где ты взял такую красавицу?» – закричали они, схватив лошадь под уздцы и стащив всадников на землю. Жрецу нечем было защищаться, разве что ножом, который он забрал у Хельги, и он принялся размахивать им. Один из разбойников занес топор, но жрец отскочил, и удар обрушился на шею лошади, так что кровь забила фонтаном и животное рухнуло на землю. В этот момент Хельга как будто очнулась от глубокого сна. Она бросилась к умирающему животному. Священник попытался прикрыть ее собой, но новый удар пришелся ему по голове. Кровь и мозги брызнули во все стороны, и он замертво свалился на землю. Тогда разбойники поймали Хельгу, скрутив ее белые руки и обхватив за тонкую талию, но в этот момент солнце закатилось, и, как только его последний луч погас, она снова превратилась в жабу. Бледно-зеленый рот растянулся до самых ушей, руки ее стали тонкими и липкими, а ладони превратились в перепончатые лапы. Увидев перед собой отвратительное чудовище, разбойники тут же отпустили ее.