Дочь бутлегера

— А, понимаю. Естественное заблуждение. — Доктор Викери поднял полный стакан чая в сплетенных руках. На холодном стекле блестели капельки воды, срывавшиеся на каменные плиты пола. — Нет, Дженни Уайтхед переехала сюда из Доббса, и я уверен, что она продолжала пользоваться услугами семейного врача, доктора Брюэра, если не ошибаюсь. Он уже умер. Правда, изредка ко мне обращался Джед Уайтхед, и я был первым, кто осмотрел малышку, когда ее нашли, поскольку ее педиатр был в Роли. Она была в ужасном состоянии! — Он покачал головой. — Поразительно, какой жизнеспособностью обладают дети. Если я поцарапаю руку, она будет заживать дней десять. Если поцарапать руку младенцу, через двадцать четыре часа нельзя будет найти и следов царапины.

Отпив большой глоток, доктор Викери поставил стакан на столик.

— Но вы время от времени все же виделись с Уайтхедами? — настаивала я. — Я хочу сказать, не только с Джедом. Ведь их двор примыкает к вашему саду.

Пышная молодая зелень в глубине сада полностью заслоняла вид, но я знала, что тесный дом, который когда-то снимали Уайтхеды, по-прежнему там.

— Нет, я с ними не встречался, — поспешно ответил доктор Викери.

Миссис Викери, ползающая на коленях вдоль грядки, снова оказалась в пределе слышимости.

— А ты, Ивлин? — окликнул ее он. — Тебе приходилось по-соседски разговаривать с Дженни Уайтхед?

— Я лишь попросила ее однажды указать няньке, чтобы та не мешала Майклу.

Она не оторвалась от своих ирисов. Когда работает радар, незачем видеть пламя взрыва, чтобы узнать о прямом попадании в противника.

Доктор Викери, казалось, не понял намека жены.

— Мешала Майклу? — переспросил он.

— В ту весну он писал натюрморт, который сейчас висит над камином в обеденном зале. Мои тюльпаны.

— Ах да. Твои тюльпаны. Но чем нянька ему мешала?

— Чарльз, не будь таким тупым. Разве ты не помнишь, как ругался на нас Майкл, когда мы разговаривали, мешая его работе?

— Но молодой мужчина весной, несомненно, простит молодой девушке то, что не прощает родителям?

Откинувшись назад, миссис Викери смерила мужа убийственным взглядом, и у меня мелькнула мысль, не удается ли тому каким-то образом обманывать себя насчет Майкла? Но затем, увидев вкрадчивую усмешку, в которой изогнулись его жестокие губы, я поняла, что обманывать себя приходилось не доктору Викери.

Мне никогда не нравилась пьеса «Кто боится Вирджинии Вульф?», и я прервала натянутую паузу, спросив:

— А что вы можете сказать о Говарде Граймсе?

— О ком? — учтиво склонил голову в мою сторону доктор Викери, а его жена вернулась к прополке ирисов.

— О том человеке, который видел Дженни в день ее исчезновения в машине с каким-то мужчиной. — Не вдаваясь в подробности, я рассказала о том, что освежила обстоятельства убийства Дженни в уголовной полиции штата. — Следователь сказал, что на момент смерти Граймса семь лет назад вы были его лечащим врачом. Мне казалось, вы отошли от практики значительно раньше.

— Я продолжал принимать некоторых пациентов, которые не хотели перемен, — сказал доктор Викери. — Говард Граймс был одним из них.

— И у него действительно были серьезные проблемы с сердцем?

— Подобно многим в округе Коллтон, Говард Граймс полагал, что может без вреда для здоровья поглощать в любых количествах соленую ветчину, жареных цыплят и пирожные с кремом. Да, мэм, у него действительно были серьезные проблемы с сердцем. Пока он соблюдал диету и принимал таблетки, все было в порядке. Но беда таких людей как Говард в том, что они роют себе могилу своими зубами.

Он снисходительно похлопал себя по упругому животу.

— Что ж, о вкусах не спорят, не так ли? — мило произнесла я.

Доктора Викери это нисколько не смутило.

— Да, но одни вкусы вредят здоровью больше, чем другие, мисс Дебора, — улыбнулся он. — Все хорошо в меру.

Резко вскочив на ноги, миссис Викери подняла коврик.

— Надеюсь, вы меня простите, мисс Нотт?

У нее на щеках багровели два больших пятна, но несмотря на прозрачный намек на мою попытку заигрывать с Майклом, ее самообладание вызывало восхищение. Я бы на ее месте давно разбила чайник о голову ублюдка.

Не дожидаясь моего ответа, она с гордо поднятой головой прошла по веранде и скрылась за стеклянными дверями.

— Трое детей, три раза потрахались, — пробормотал ей вслед доктор Викери, настолько тихо, что я усомнилась, предназначались ли эти слова для моего слуха. Затем он снова повернулся ко мне со своей бессердечной улыбкой. — Итак, мисс Дебора, вы точно не хотите чашки чаю?

* * *

После этого вырваться к Сету и Минни явилось огромным облегчением. Я застала брата с женой в их логове, без злобы ругающимися по поводу затрат на удобрения, цифры которых они вносили в компьютерную программу бухгалтерского учета.

— О, замечательно, — встретила меня Минни. — Я весь день пыталась дозвониться до тебя, но попадала на автоответчик.

— Джон Клод решил, что мы можем свернуться пораньше, до того, как газета выйдет из печати. Подождем, пока за выходные все не уляжется. Потому что если завтра утром появится новая пачка этих чертовых листовок…