Дочь часовщика. Как видеть свет в кромешной тьме

В воскресенье в Бейе заглянул проверенный голландский полицейский и сообщил, что Нолли в полицейском участке и ее допрашивают. По его словам, учитывая ее связь с евреями и вероятность разглашения имен под пытками, подполье рассматривает возможность осуществления рейда по ее освобождению.

Обитатели Бейе содрогнулись. Гестапо не остановилось бы ни перед чем, и мысль о том, что Нолли раскроет информацию о них, легла на всех тяжелым грузом. Все собрались в гостиной, чтобы обсудить наилучший план действий, и беженцы согласились: им придется немедленно уехать. В то утро, один за другим, они бежали, кто куда.

Ганс забрал Мэри к себе домой, Йоси и Теа спрятались дома у друзей, а Хенк на время поселился у родственников.

Во вторник Мэри ненадолго прокралась обратно в Бейе и растрогалась тем, что услышала. Отдельно друг от друга, Опа, Корри и Бетси сказали ей, что очень скучают по всем и хотят, чтобы они вернулись как можно скорее.

Однако Ганс и остальные знали, что возвращаться пока слишком рискованно; Мэри и Теа решили курсировать в качестве курьеров, осторожно добывая новости, передавая с места на место сообщения и просьбы.

Через неделю после ареста Нолли пришло известие, что гестапо совершило налет на дом де Левов, которых знали и тен Бумы и семья Поли. Немцы арестовали и саму семью, и девятнадцать евреев, которых они прятали. Хуже того, некоторые из арестованных евреев лично знали Йоси, и то, что он скрывается в Бейе. Это происшествие отложило возвращение еще на две недели.

24 августа Нолли перевели в федеральную тюрьму в Амстердаме. Такие новости были особенно тревожными, потому что тюрьмы СС находились под контролем немцев, а это означало, что гестапо будет допрашивать ее днем и ночью. Истории подпольщиков, прошедших через тюремные пытки, наводили ужас: некоторым заключенным гестапо предлагало свободу в обмен на информацию; другим они угрожали арестом супругов, детей и родителей; если же психологическое давление не возымело действия – гестапо прибегало к пыткам.

Вне себя от волнения и бешенства, Корри затеяла кампанию по освобождению своей сестры: она обратилась за помощью ко всем, кого знала – полицейским, солдатам, подпольщикам. Оказалось, что Пиквик давно придумал решение получше. По его словам, немецкий врач, который руководил тюремной больницей, имел возможность выписать пациента по медицинским показаниям.

Корри раскопала его домашний адрес и явилась без предупреждения. Горничная впустила ее, и Корри подождала несколько минут в фойе, в сопровождении трех доберманов. Когда доктор спустился, Корри решила начать издалека, про собак, очевидно, хобби этого человека.

Доктор, действительно, с удовольствием пустился в детали этой темы, и Корри поделилась, что ее любимая порода – это бульдог.

«Люди этого не признают, – ответил врач, – но бульдоги очень ласковые».

После десятиминутной разминки Корри перешла к делу. «Знаете ли, моя сестра совершенно случайно попала в тюрьму здесь, в Амстердаме. Мне подсказали обратиться к вам, доктор… дело в том, что она очень слаба здоровьем…»

«Как ее зовут?»

«Нолли ван Верден».

Доктор проверил свои записи. «Да, вижу в списках, недавнее поступление… Расскажите мне что-нибудь о ней. Почему она в тюрьме?» Корри сказала, что Нолли арестовали за укрывательство еврея, но она является матерью шестерых детей, и, если она останется в заключении, дети станут обузой для государства».

«Что ж, посмотрим, что можно сделать».

Он проводил Корри до двери без дальнейших комментариев.

Неделя превратилась в две, ждать стало совсем невыносимо.

Она вернулась в дом доктора.

«Как поживают ваши собаки?» – спросила она с порога.

«Госпожа тен Бум, вы, кажется, сомневаетесь в том, что я готов помочь вашей сестре. Пожалуйста, предоставьте дело мне».

Корри оставалась непреклонной. «Я все понимаю, доктор, но если она не вернется в течение недели, я приду снова, чтобы, как минимум, поинтересоваться о здоровье ваших собак».

В начале сентября союзники начали бомбардировки северной Франции, Бельгии и юго-западной Голландии. Восьмого сентября капитулировала Италия[26], а пять дней спустя, 13 сентября, Нолли отпустили из тюрьмы. Вернувшись в Бейе, она объявила, что одной из еврейских женщин, которых приютили ван Вердены, тоже удалось спастись; подпольщики совершили успешный налет на грузовик, который вез ее в Амстердам.

Семья тен Бум со своими «гостями», сентябрь 1943 года. Первый ряд: Хенк Видейк, Мирьям, отец Хенка Весселса. Второй ряд: Опа, Ганс, Мэри. Стоят: «Фердонк», тетушка Кеес, господин Инеке, Дженни ван Данциг, тетя Беп, Йоси

На следующей неделе Ганс, Мэри, Остин и Хенк вернулись в Бейе. Теа нашла себе новое место, и вместо нее быстро поселили восемнадцатилетнюю Мирьям де Йонг. Ко всеобщему удивлению, оказалось, они хорошо знакомы с Йоси.