Дочь человечья, или Это я, Ольга (СИ)

Когда именно я написала первую песню, которую можно считать актом искусства, что ли, а не просто ученической поделкой? Не знаю... Все, что я делала с самого начала, даже будучи подростком, было глубоко пережито и было для меня очень сильным и ярким актом искусства, даже если это было изучение первых трех аккордов. Мотор находится не снаружи, мотор находится внутри. Остальное выясняется путем некоего сопоставления с внешней оценкой. Вначале меня не замечали, потом, наоборот, оценили и переоценили... Но для меня критерий - истинное удовлетворение, которое я получаю в сей момент, а оно возникает только когда я делаю то, что для меня свежо, трудно, актуально. Даже если весь мир будет меня горячо хвалить и давать большие деньги за повторение давным-давно пройденного, это не заставит меня получать от этого истинное удовлетворение.

Песни приходят ко мне в самое неожиданное время. Стараюсь записать на диктофон, на бумагу - потому что тут же забываю. На моем диктофоне очень много записей. Если я какой-то отрывок нашла потом, и он мне понравился, то надо вытащить мыслеформу, зафиксировать, доделать. Бывает, песня не складывается по многу лет. Потом я пойму, чего не хватало, добавлю, и наконец она сложилась. Но я уже не воспринимаю, что написала ее сейчас. Тогда не воспринимала, потому что не доделано, а сейчас - потому что только дала последний пинок. Поэтому момент рождения песни определить трудно. Честно говоря, у меня есть фобия чистого листа. А если листик какой-нибудь не очень новый, частично исписанный другими пометками, мне всегда легче на нем стихотворение накарябать. А потом в компьютер я уже переношу начисто. Уже не пишу стихотворение, я его чуть-чуть доделываю, поправляю. Так что сам процесс должен происходить максимально незаметно для меня, тогда мне легко.

Поэзия никому ничего не должна. Как только становится "должна", так сразу она начинает умирать. Ее можно представить себе как живое существо, которому мы только помогаем родиться. А какое оно будет - в перьях, из бронзы или пирожных, - не автор решает. Хотя его настроение очень влияет. Но мы же не владеем тем, какое у нас настроение: оно само по себе приходит. Совершенно разные чувства и состояния выражает поэзия. Часто стихи - просто игра и забава, умственные построения, математические задачки. Порой поэзия - это заплывы в столь далекие сферы, для которых и слов-то не придумано. И запретного для стиха ничего нет, потому что дело имеем с изнанкой разума. Внутри у человека больше, чем он показывает, и все это пища для поэзии. Пристойное и непристойное, интимное, тайное и болезненное, внутреннее, откровенное, возвышенное. Не принято о многом публично говорить, но это содержится во всех нас. Поэтому один человек резонирует с другим через поэзию. Все правдиво, только тогда и действует. Поэзия своей искренностью, тотальностью получает право говорить обо всем.

Когда я впервые набрала свои стихи на компьютере и распечатала их, то очень долго не могла оторваться от этого зрелища. Я смотрела на белый лист с буковками и размышляла о том, что наши чувства мы должны оформить в мысли, мысли в слова, а слова в какую-то поэтическую форму. Бесконечное вдруг уложилось в конечное - в набор символов. Это так графично, так красиво. Мне не верилось, что я это сделала, что эти буковки - это и есть я. Потом с трудом смогла оторвать свой взор от этого, но привыкнуть так и не смогла. Потому что привыкнуть к этому просто невозможно. Это восходит к самой сути взаимоотношений конечного и бесконечного, мира тонкого и мира материального, грубого.

Я, в общем-то, пишу тексты, хоть и связанные с действительностью, но очень опосредованно. Это как во сне увидеть. Случается так, что когда писала - не знала, о чем, а потом это встретилось... Так что реализм есть, но такой - шиворот-навыворот и выворот-нашиворот. Но бывают и реальные ситуации. Взять хотя бы "Голубочка"... Эта песня о том, как в меня влюбился один молодой человек, очень-очень молодой. И песня - это был мой "ответ Чемберлену". Хотя в реальности я не спела ее ему. И не спела никому, а спела просто песню. Там есть некий месседж - и он о любви. Правда, о невозможной, несостоявшейся.

Присуждение литературной премии журнала "Знамя" стало для меня совершенно уникальным ощущением. Когда серьезные люди, специалисты в своем деле, назвали меня поэтом, я изменила систему оценок и стала к стихам строже относиться, поняла, что слово - это тебе не бирюльки играть. Но каких-то амбиций у меня нет, мне интересно просто заниматься творчеством. И, поняв многое, не пугаться идти дальше.

Я чувствую силу, как чувствуют боль,

Я хочу дойти до конца,

Я безумная чайка, летящая вдоль

Кольца, что стало прямой.