Дочь «Делателя королей»

— Мы собираемся в Лондон, чтобы продемонстрировать нашу верность и дружбу законному королю Эдуарду и его семье, — говорит она. — Там моя дочь герцогиня встретится со своим мужем Джорджем, герцогом Кларенсом. Леди Анна так же поедет со мной. И милорд посылает нам еще одну хорошую новость: наш племянник Джон будет обручен с дочерью короля, принцессой Елизаветой Йоркской.

Я бросаю быстрый взгляд на Изабель. Это плохая новость для всех нас; это совершенно ужасно. Как и боялась Изабель, мой отец взял новую пешку, а ее выбросил из игры. Он вводит в королевскую семью племянника, женит его на королевской наследнице, маленькой принцессе Елизавете. Так или иначе, отец получит Невилла на престоле, вот его новый план. Старый план с Изабель провалился.

Изабель закусывает нижнюю губу. Под прикрытием пышных складок юбки я протягиваю к ней руку, и наши пальцы сплетаются вместе.

— Мой племянник получит герцогский титул, — продолжает говорить мать. — Он станет герцогом Бедфордом. Это большая честь и выражение любви короля к нашему племяннику, наследнику моего мужа. Это доказательство дружбы короля и благодарности за нашу заботу о нем. Это все. Боже, храни короля и благослови Дом Уориков.

— Боже, храни короля и благослови Дом Уориков, — повторяют все в зале, как будто возможно иметь одновременно два таких противоречивых желания.

Мама встает на ноги и кивает нам с Изабель идти за ней. Я иду после Изабель, оказывая ей уважение, как герцогине: герцогине, но не королеве. В один миг Изабель потеряла права на трон. Кому будет нужна герцогиня, если наш кузен Джон собирается жениться на наследнице Йорков, родной дочери короля? Кузен Джон станет принцем, а король ясно дал понять своему брату, что легко может ввести в свою семью еще одного герцога крови. У отца есть и другие пешки, которые можно ввести в игру.

— Что мы будем делать в Лондоне? — шепчу я Изабель, наклоняясь вперед и расправляя ее вуаль.

— Демонстрировать нашу дружбу, полагаю, — говорит она. — Вернем обратно королевские меха, сдадим в королевский гардероб коронационное платье. Надеюсь, отец будет доволен браком нашего кузена с королевской дочерью, и больше не возьмется за оружие.

— Ты не станешь королевой, — печально говорю я.

Стыдно, но я чувствую маленькую радость от того, что моя сестра не будет носить горностаев, не станет первой леди королевства, королевой Англии и любимой дочерью моего отца, которая осуществит его самую заветную мечту; пешкой, которая сделает победный ход.

— Нет, не сейчас.

Глава 7

Вестминстерский дворец, Лондон, Рождество 1469-70

Снова мы с Изабель с опаской входим в покои королевы. Королева сидит в своем великолепном кресле, а позади нее стоит, словно ледяная статуя, ее мать Жакетта. Моя мать идет вслед за Изабель, но впереди меня, и я мечтаю снова стать маленькой, чтобы спрятаться под ее шлейф и пройти незамеченной. Сегодня никто не подумает, что я очаровательна. Изабель, хоть и замужняя женщина и родственница королевы, опускает голову, словно дитя под гнетом тоски и разочарования.

Моя мать приседает перед королевой Англии в реверансе и встает, спокойно сложив руки на животе, словно и не уезжала из своего замка Уорик. Королева оглядывает ее сверху вниз, ее глаза блестят словно серый сланец под ледяным дождем.

— Ах, графиня Уорик, — говорит она голосом ясным, как свет, и холодным, как поземка.

— Ваша светлость, — отвечает мама сквозь зубы.

Мать королевы, ее красивое лицо кажется опустошенным от горя, одета в белое, это цвет траура ее королевского Дома; она смотрит на нас вниз, как будто не может разглядеть со своей высоты. Я не осмеливаюсь бросить на нее больше одного короткого взгляда, и опускаю глаза вниз. Она улыбалась мне за праздничным ужином; теперь она выглядит так, словно уже не будет улыбаться никогда в жизни. Я никогда раньше не видела печати горя на женском лице; но сейчас я вижу его в разоренной красоте Жакетты Вудвилл. Моя мать склоняет голову.

— Ваша светлость, я сожалею о вашей потере, — тихо говорит она.

Вдова ничего не отвечает, вообще ничего. Мы все трое стоим, словно замороженные ее взглядом. Мне кажется, она должна сказать что-то вроде «таково военное счастье» или «спасибо за сочувствие» или «он сейчас рядом с Богом»; что-то такое, что говорят вдовы, потерявшие мужей на войне. Последние четырнадцать лет Англия находится в состоянии войны сама с собой. Многие женщины, встречаясь друг с другом, знают, что их мужья были врагами. Мы все привыкли к новым альянсам. Но, кажется, Жакетта, вдова Ричарда Вудвилла, лорда Риверса, не знает этих отговорок, потому что она не говорит ничего, чтобы развеять неловкость. Она смотрит на нас, как на злейших врагов, словно проклинает нас молча, словно объявляет кровную месть, которой не будет конца, и я чувствую, как начинаю дрожать под этим взглядом василиска, сглатываю и думаю, как бы не упасть в обморок.

— Он был храбрым человеком, — добавляет моя мать.

Перед лицом окаменевшей в своем горе Жакетты это замечание звучит неубедительно.