Дочь для волка

– А может быть, я готова заплатить эту цену. Может, я предпочитаю накормить своей кровью эти ваши деревья и согласна принять все последствия этого, какими бы они ни были, чем пытаться прибегнуть к этой проклятой магии.

– Ты так сильно боишься себя самой? – спросил он недоверчиво и в то же время печально. Печаль эта откликнулась в груди Рэд с такой силой, что ее рука с пузырьком задрожала еще сильнее.

– Ты был там, – почти прошептала она. – Ты видел, во что она меня превращает. Это чудовищно!

– Не все. Я был сосредоточен на… другом. Но я знаю, что эта сила взрывоопасна, особенно поначалу. Что бы тогда ни произошло, я уверен, что это было не так чудовищно, как тебе это помнится.

Эммон неуверенно шагнул к ней, протягивая исполосованную шрамами руку.

– Ты не чудовищна.

Их глаза встретились над покрытой мхом и туманом земле.

Наконец Рэд позволила руке, держащей флакон, медленно опуститься. Затем протянула ее и вложила в его ладонь, протянутую навстречу. Глаза у нее защипало, она хрипло выдохнула, но Волк был достаточно деликатен, чтобы сделать вид, что ничего не заметил.

Он взял пузырек из ее рук, и грубые шрамы царапнули ее кожу.

– Ты поэтому решила остаться здесь? Из-за той ночи? Из-за того, что тогда произошло?

Рэд кивнула, боясь, что никакие слова не смогут поместиться сейчас между ними. Эммон вздохнул, положил пузырек с ее кровью в карман и взъерошил свои волосы.

– Я пытался найти другие пути. Что-то еще, что мы могли бы сделать. То, что…

«Свяжет, – подсказал ему тихий шелест веток. Мох на камнях под ногами Рэд почернел и засох. – Должны быть связаны. Должно быть двое. Как раньше».

Черное пятно мертвого мха расползлось еще больше, он скрутился в хрупкие иссохшие комья. «А ведь Диколесье так заплатило за свой голос, за возможность произнести эту пару слов», – вдруг поняла Рэд.

Двое. Гайя и Киаран. Волк и Вторая Дочь, связанные друг с другом.

Магия сильнее, когда ее плетут двое.

Голос стал тише, как будто лес устал. Трава высыхала и рассыпалась под ногами Рэд. Девушка поспешно попятилась и чуть не врезалась в Эммона. Его рука успокаивающе легла ей на плечо – теплая, испещренная свежими шрамами. Рэд на ватных ногах подалась назад, скрестила руки на груди, чтобы скрыть бьющую ее дрожь.

Волк смотрел на нее, глаза его в тени упавших на лицо волос казались совсем темными, рот сжался в узкую полоску. Его рука на миг повисла в воздухе, там, где было ее плечо, затем опустилась, заставив взметнуться клубы тумана. Эммон задумчиво вглядывался в ее лицо, словно у нее на лбу был написан ответ на какой-то не заданный вслух вопрос.

А затем он повернулся и скрылся в тумане, оставив Рэд в одиночестве.

* * *

Было похоже на то, что здесь, в Крепости, только Рэд пытается отмерять время по движению невидимого солнца; ночью с некоторой уверенностью можно было считать тот период, когда ты устал и когда небо чуть темнело, меняя нежно-лиловый оттенок на цвет спелой сливы. Лира закинула тор на спину, наполнила карманы пузырьками с кровью и опять ушла в дозор. Файф был на кухне, прибираясь там после обеда. Где был Эммон, Рэд не знала. Но собиралась его найти. Как только соберется с духом.

Рэд расхаживала перед камином взад-вперед и грызла большой палец. На ней все еще было платье, в которое она переоделась к обеду с Файфом и Лирой, – бордовое, до сих пор без единого пятнышка грязи или крови. Файф, как всегда, молчал, но Лира умела вести застольную беседу так, что в итоге всех, пусть ненадолго, окутывала приятная атмосфера товарищества. Было совершенно ясно, что они с Файфом знакомы уже много лет, и годы, проведенные в общей борьбе, создали крепкую связь между ними. Рядом с ними Рэд чувствовала себя лишней, чужой и не могла не задаться вопросом, испытывали ли ту же самую неловкость те Вторые Дочери, что трапезничали с Лирой и Файфом до нее. Хотя ни один из них ни словом не обмолвился о других Вторых Дочерях, или страж-древах, или о магии, прорастающей в крови. Ни разу. Тем не менее эти мрачные мысли бродили в глубине души Рэд, даже когда Файф и Лира вели непринужденную легкую беседу.

«Ты так сильно боишься себя самой?»

Да, она боялась. Четыре года постоянной изматывающей тревоги, тлеющей на задворках подсознания, – всплывающие из глубин памяти отрывки той ночи, когда Рэд оступилась и позволила своей магии вырваться наружу. Когда эта магия, часть силы Диколесья, только что отломившаяся от него, разрывала людей на куски, щедро поливая чужой кровью листву. И Рэд ничего не могла поделать с этой силой. Силой, которая чуть не убила Нив.

Но, возможно… необязательно так будет каждый раз, когда Рэд попытается призвать ее. Эммон сказал, что поначалу эта магия всегда необузданна и чудовищно сильна. Может быть, теперь, после всех этих лет, когда Рэд держала ее в себе, как туго затянутую пружину, ее будет проще заставить повиноваться? Направлять? А Эммона, лучшего специалиста по магии Диколесья, которого только можно заполучить, она попросит быть рядом.