Дочь дракона

Голова кружилась, тело было странно легким, но каким-то непослушным. Словно сквозь пелену пришло осознание, что беловолосый дракон спасает меня. Я обхватила Исама руками и ногами, прижимаясь так крепко, как могу. Рука дракона, поддерживающая меня, задрожала. А когда поняла, что что-то горячее пульсирует у бедра — покраснела бы, если бы могла.

В затуманенном сознании мелькала одна мысль: Исам спасет меня.

Не понимая, что делаю, чуть подтянулась и прижалась к губам дракона в робком, но настойчивом поцелуе. Показалось, несмотря на то, что мы находились под водой, из груди Исама вырвался стон, а меня прижали к себе так крепко, что будь это над водой — задохнулась бы. Сейчас же сознание и так было затуманено долгим отсутствием кислорода.

Время от времени Исам припадал к губам в поцелуе, делясь драгоценным воздухом. Какими-то остатками разума я сообразила не выдыхать его, а возвращать Исаму. Так, гребок за гребком и деля один воздух на двоих, мы приближались к поверхности.

То и дело вокруг скользили русалки, лепеча, что не наигрались и вообще, вместе играть веселее. Но стоило им затянуть свою песню, от которой у меня, подозреваю, помутилось в глазах, Исам нахмурился и погрозил хвостатым кулаком. Те тут же прекратили, но продолжали плавать вокруг и что-то говорить, правда, ближе подплывать не решались.

Когда вместо водяной пленки лицо облепил воздух, а затем ворвался внутрь, такой желанный, такой необходимый, в голове вспыхнуло и я потеряла сознание.

Пришла в себя от горячей волны, разливающейся от низа живота и омывающей все тело. Я слабо застонала и поняла, что меня трясут за плечи.

— Таша, — звал тихий бархатный голос. — Таша! Очнись!

Еще до того, как прийти в себя я знала, кто меня будит.

— Исам, — прошептала я, и, обняв дракона за шею, припала к его губам в поцелуе.

Поначалу он замер, словно вот-вот отстранится, а потом впился в мои губы с таким неистовством, что я даже не знала, что так бывает. Мускулистый торс накрыл мое тело, расплющив грудь и мы оба застонали. Только мой стон был протяжный и какой-то нежный, что ли, его — короткий и больше на рычание похожий. Горячие ладони заскользили по телу, рождая волны жара и вынуждая выгнуться дугой.

Но стоило мне притянуть его к себе еще крепче, как Исам отпрянул от меня, скатился на землю рядом, тяжело дыша, а затем перехватил мою руку прямо в воздухе.

— Таша! — позвал он громче, но голос его звучал как будто издалека. — Принцесса Таши! Саша!

В голове стало понемногу проясняться. Внезапно осозналось, что я лежу рядом с мужчиной абсолютно обнаженная и при этом недвусмысленно ищу его ласки. Мамочки!

Я подпрыгнула, усаживаясь и закрывая ладонями грудь.

— Наконец-то! — облегченно воскликнул он, но мне показалось, что была в этом облегчении еще и досада.

— Игры с русалками опасны! — сказал он, тоже поднимаясь. — Очень опасны! Я мог не успеть, принцесса!

А мой взгляд вниз скользнул, и, стоило увидеть, что Исам, в отличие от меня, белья не снял, как я так раскраснелась — хоть спичку о щеки зажигай!

Блондин тоже скользнул по мне взглядом, затем шумно сглотнул и отсел.

Я осмотрелась — нас от всего мира отрезало покрывало светящихся ивовых веток, и это было очень красиво, но все же стыдно. Потому что светло все же было, как днем, и даже хуже. Днем оно все как-то приглушенно, а тут, в таинственном неоновом свете, на теплой, прогретой за день, земле все как-то чувственно что ли было… И таинственно, сверх меры, что эту самую чувственность только усиливало.

Проследив мой взгляд, дракон проговорил:

— Мы на острове. Сюда ближе было.

А до меня как-то медленно-медленно происходящее доходило, словно по чайной ложке. Я вспомнила, как целоваться к нему лезла, пока он меня спасал, как на берегу прижималась так, словно он и есть для меня воздух, как горела от его прикосновений и поцелуев…

Дракон, видимо, мои мысли по потупившемуся взгляду понял, там надо было постараться, наверно, чтобы не понять.

— Как тебя угораздило с русалками в подводный мир поплыть, — нарочито сердито пробормотал он. — Я, когда проснулся и увидел, что тебя нет, думал, все, вернулась принцесса в родной мир… С концами…

Упрек был справедлив, и я какая-то беззащитная перед его негодованием, и перед обаянием тоже, наверное, потому что обнаженная, сижу, как мышка, пошевелиться боюсь, понимая, что с его ракурса ему только мой обнаженный бок виден, ну, рука еще… бедро, будь оно неладно и нога…

— Но почему они тебя не тронули? — спросила я, имея ввиду русалок.

— Обаяние дракона, — сказал кто-то скромно и белозубо улыбнулся.

Я вспыхнула, потому что буквально только что об этом думала, но не призналась бы и под пытками.

— Я думала ты спишь, — сказала я. — Думала вы оба спите.

Тут не выдержала и шмыгнула носом.

— Думала, все. Останусь там. На дне.

Эта мысль и воспоминание подводного мира заставили вздрогнуть и поежиться.

— У нас иммунитет на русалочье пение, — сказал Исам. — У всех драконов. Нам эти их песенки… Не то, что остальным. Вот мы и спали с Кеншином, как убитые.

Вспомнила, как драконы спали, вытянув ноги к костру, посапывая, и улыбнулась.