Дочь дракона

— Ваше величество, ваше высочество, — поклонилась девушкам, сидящим на троне, Саманта, ее примеру последовали все присутствующие в зале. А в зале кроме тех дворян, что пришли ранее, были и бароны с севера, также командиры двух армейских корпусов. Примеру Саманты последовали и некоторые из дворян, ранее поддерживавших принца Варранта. Ведь, как оказалось, магический артефакт вовсе и не сломался и теперь указал на истинного короля, вернее, королеву.

— Ваше величество, — поклонился Милисенте один из пэров, ранее сохранявший нейтралитет, — артефакт признал вас и вашу, гм, сестру. Но если вы были представлены королем Саешем как наследница, то о вашей сестре мы ничего ранее не слышали. Не будет ли это нарушением правил королевского эдикта от…

— Я, как королева, признаю Листика своей сестрой, этого довольно для соблюдения правил, записанных в любых эдиктах. А чтоб соблюсти все остальные формальности, прошу вас, — Милисента обратилась к первосвященнику Единого, — провести коронацию, вроде для нее все готово?

— Ага, — кивнула своей рыжей растрепанной головой принцесса, сидящая на троне с поджатыми ногами, — если все готово, то зачем же приготовленному пропадать? Давайте быстренько проведем, что там надо… И пойдем кушать приготовленное. А мороженое приготовили? А то какая же это коронация без мороженого?

Слова принцессы разрядили обстановку в зале, все заулыбались, даже хмурые священники, не улыбались только принц Варрант и его приспешники. Быстро проведенная коронация не стала от этого менее торжественной. Хоть все и понимали, что это пустая формальность, ведь кроме того, что Милисенту признал магический артефакт, ее сторонники уже захватили столицу и, как оказалось, почти всю страну, но традиции надо соблюдать, на то они и традиции. Об этом напомнил первосвященник Единого, заканчивая церемонию коронации, он сказал:

— Ваше величество, по случаю своей коронации вы должны объявить амнистию.

— Давай, Мил, объявляй амнистию, и пошли уже мороженое кушать, — поддержала первосвященника принцесса, она, в отличие от своей сестры, сохранявшей серьезный и даже величественный вид, всю церемонию нетерпеливо вертелась.

— Помиловать бунтовщиков? — подняла брови королева. И очень жестко добавила: — Помиловать тех, кто убил моего отца? Чтоб они снова плели заговоры?

Первосвященник склонил голову, признавая правоту королевы. Но Милисента неожиданно сказала:

— Хорошо, я предлагаю на выбор, расследование участия в заговоре каждого и соответствующее наказание — смертная казнь или пожизненная каторга.

— Но где же здесь амнистия? — удивился кто-то из пэров. — Ведь если будет доказано участие в заговоре, то…

— Заговорщика, если его вина будет доказана, казнят, — перебила пэра королева, — но если будут найдены смягчающие обстоятельства, то — каторга.

— Ага, — поддержала сестру принцесса, — ничего страшного, обычная каторга. Но с конфискацией имущества! Правильно, Мил?

— Правильно, Листик. Конфискация земель и имущества будет в любом случае, ведь ни казненному, ни каторжанину это уже не нужно.

— А где же милость? Как же амнистия? И в чем выбор? — спросил тот же герцог.

— По случаю моей коронации я не буду казнить тех, кто откажется от дворянства Зелии и добровольно покинет пределы королевства. Кто же не захочет это сделать, тем я обещаю справедливое расследование и такой же приговор.

— Но отказаться от дворянства — это же лишиться всех земель и имущества! — воскликнул один из сторонников принца Варранта.

— Идиот, когда тебе отрубят голову, ты и так всего этого лишишься! — толкнул его в бок другой.

— Я предложила вам выбор, — повысила голос королева, — справедливое расследование или изгнание. Решать вам.

Глава 25 Все хорошо, что хорошо кончается

Милисента устало потерла виски. Эти пять дней после коронации она разбиралась с финансовыми вопросами королевства. Все было крайне запущено. Конечно, королевские инспекторы не допускали явного воровства остальных чиновников, но и заставить тех вести учет должным образом не получалось. Поэтому появлявшиеся неучтенные средства были как бы ничьи. И любой служащий мог эти средства оприходовать как личную премию, естественно, за честную и непорочную службу. Милисента не проводила всеобщую ревизию, она только прошерстила казначейство и основные министерства. Но и этот объем был непосилен для простого человека, королева, удивляя всех своей работоспособностью, практически не спала. Но такой режим даже для дракона оказался тяжелым.

Милисента отпустила гнома, которого назначила новым казначеем, взамен старого, запятнавшего себя участием в заговоре принца Варранта. Помассировав виски и приведя себя немного в порядок таким нехитрым массажем, Милисента повернулась к Саманте, тихонько сидевшей в уголке вот уже почти третий час, повернулась с вопросом:

— Ну что скажешь мне, мой верный канцлер?

— Да, Мил, тяжелая это работа — быть королевой, как я тебе сочувствую! Но должна тебе сказать, что венисийские послы ждут тебя в зеркальном зале с десяти часов утра.

— Как?! Все это время ты молчала!