Дочь дракона

   После того, как удастся расторгнуть помолвку с королем, она обязательно отправится странствовать. Будет искать свое место под солнцем. Она понимала насколько опасна ее затея, но была готова сделать что угодно, лишь бы осуществить свою мечту. Ее мечтой было обрести профессию. Для женщины это греховное желание, но она готова притворяться мужчиной если потребуется. Даже если ей придется обрезать свои шикарные волосы, она все равно не передумает. Эти мысли ободрили ее.

 Немного погодя, она повернулась к Надару, рассчитывая, что тот также смотрит в другую сторону. Вместо этого, Мави с удивлением увидела, что он следит за ней. Его взгляд заметно потемнел. Казалось, что он бесстыдно разглядывает ее. Но ведь это она сама допустила это бесстыдство. Сердце Мави забилось где-то у самого горла, а тело стало безвольным.

– Предлагаю тост, – Максимус поднялся со своего места. – За Мави! За чудесный дар дракона! – громко прокричал он. Остальные мужчины охотно поддержали его. Надар лениво перевел взгляд на Максимуса. Такой взгляд разнесет скалу, подумала дочь дракона. Она многое отдала бы, чтобы только узнать, о чем он сейчас думает. То, что между мужчинами нет особой дружбы, Мави тоже заметила.

– Ваше чудо заключается в том, чтобы стать моей. Как только ваша первая кровь украсит мою постель, дракон наградит нас своими дарами. Об этом вы не читали книг? – язвительно заметил король, что подтвердило то, что король слышал их разговор с Максимусом. Ее поразило, как холодно он это произнес. Твердо решив не позволить себя запугать, она предпочла не обратить внимания на неожиданную дрожь.

  Возбуждение накатывало, достаточно было всего-навсего лишь глянуть на нее. Вот ведь, черт подери! От неудобства он заерзал на месте. Она была неожиданна, а он терпеть не мог неожиданностей. Алкоголь сделал свое дело, он стал наполняться мыслями, которые весь вечер удавалось держать в узде. Его раздирали противоречивые чувства. Хотелось вскочить и прикрыть ее собой. Хотелось приказать никогда больше не выходить из своих покоев на люди. Хотелось выставить ее из замка, пусть убирается. А еще хотелось поклоняться ей, как ожившей богине. Увязая в трясине собственных мыслей, Надар был полностью уверен в одном: он не спустит ей с рук это унижение. Он собственнолично накажет ее. Эта женщина зашла слишком далеко…Она заставила его врать на ровном месте и выкручиваться. Он выставил себя циником, которому нравится, что на его невесту смотрят, как на мясо.

Глава 4. Всю жизнь везение – одним. Боль и страдания – другим.

  Пусть он не желает брать в жены дочь дракона, но она его невеста, а если его намерения отыскать путь к дракону не увенчаются успехом – станет его женой. Теперь, когда он обнаружил, что дочь дракона не уродлива, мысль о женитьбе уже не так раздражала. Что не скажешь о ее характере – сущее зло. Любыми путями старается достигнуть своей цели. Нет рамок приличия, нет границ, нет берегов! Надар словно сделал открытие, когда осознал, что он такой же. Если ему требуется достигнуть какой-либо цели, он перешагнет через все нормы и правила. Он отталкивает все устаревшие взгляды и традиции, которые заставляют людей страдать, бездумно подчиняться. Ну нет, оправдывать ее глупое самодурство он не будет! Она женщина! Для них есть очерченные моралью границы. Еще, это оскорбляло его чувство собственничества. Какому мужчине доставит удовольствие, что на его женщину пускают похотливые слюни? Он мужчина – он знает, что творилось в головах у остальных. Сегодня ночью ни один мужчина, находясь на пике наслаждения, будет представлять ее прелести. Оставалось лишь одно – придумать наказание. Если не показать сейчас, этой дурехе – кто здесь главный, это наплодит проблем в будущем. Как быть с тем фактом, что она скрывала свое лицо намеренно? Это ведь было не из скромности, и других причин стесняться своего вида не было. Значит, она хотела воспользоваться его неведением. Это тоже своего рода обман. Обманывать короля – преступление. А преступление искупается только наказанием. Очевидно, она пытается оттолкнуть его от себя – разорвать помолвку. Эти размышления взбесили его. Он не мог ее видеть, но она то его могла. Что ей пришлось не по вкусу в нем? Что могло ее не устроить? Его никогда не отвергали.