Дочь друга. Ненужные чувства (СИ)

— Думаешь, у тебя есть шанс? — ехидно спрашивает возникшая будто из ниоткуда Настя, проследив направление моего взгляда.

— Что?

— Ты неинтересна Григорьеву.

— И слава богу.

— Смотришь на него, мечтаешь. Ты — никто.

— Спасибо, что сказала. Не знаю, что бы делала без тебя.

— Язвишь?

— Хочу избавиться от твоего ядовитого общества.

Она отворачивается. Достает телефон, делая вид, что появились дела. Моя очередь подходит не скоро, но когда это случается, заказываю имбирный чай и боул с лососем.

— Ваш чай.

Забираю стаканчик, собираясь подойти к стойке рядом и накрыть его крышкой, но его нагло выбивают у меня из рук. Так, что все содержимое выливается на меня.

Чай заливает блузку в районе груди, стекает по животу и оседает где-то на штанах. Горячо, но не обжигает. Надо отдать бармену должное, чай он делает комфортной для обливания температуры.

— Упс, — Настя прикладывает руку к распахнутым губам. — Не заметила тебя.

Ну, конечно!

Удар по руке снизу я прекрасно почувствовала.

Это не “не заметила”, это другое!

Вот что я сделала им? В чем вообще виновата? С чего заслужила к себе столь повышенное внимание? Моя воля, я б вообще… ушла.

Но не уйду!

Высоко задрав голову, забираю свой боул. Прошу пакет и приборы. Поем лучше не здесь, а в офисе. Но предварительно иду в туалет, где кое-как “высушиваю” блузку бумажными полотенцами.

Куртка, оставленная на входе, не пострадала. Забираю ее с вешалки, одеваюсь. В офисе прохожу на второй этаж прямо в ней.

В спину наверняка смотрят удивленно, но я не виновата, что понабрали на стажировку таких…

Даже не знаю, как назвать их. Гиены?

Ставлю пакет с обедом на стол, раздеваюсь. Зеркала здесь нет, но я и так знаю, что выгляжу ужасно, а сменной одежды нет. Не предполагала, что испортят имеющуюся, а стоило. Здесь вообще могут сделать что угодно. Надо приготовиться.

Аппетита нет, но я запихиваю в себя половину обеда. Так хочется бросить!

Хотя… кому я вру? Не хочется, конечно! Вынуждают. Настойчиво показывают, что мое место если и есть где-то, то уж точно не здесь.

И внимание Орлова к моим отношениям с Кириллом мне тоже не понравилось. Какая ему разница? Почему его это так интересует? И вопросы мне тоже не понравились. Видимся ли мы каждый день? Кем он мне приходится? От этого тоже веет… недосказанностью, хоть Роман Львович и заверил, что спрашивает, потому что его беспокоит общение взрослого мужчины с молодой девушкой.

— Катя! Та-а-а-ак, — сразу замечает мою блузку. — В кабинет ко мне. Живо!

Иду, конечно.

— Кто постарался?

— Случайность. Не проявила осторожность в кафе.

— Вот как. Сама, значит, вылила.

— Так и есть.

— Позволь прояснить, Катя. С клубом — это наказание им, а не помощь тебе.

— Я поняла.

— Планируешь быть терпилой?

— Я случайно опрокинула стаканчик с чаем. Сожалею, что приходится сидеть в таком виде, сменную одежду я не взяла.

— Если будешь терпилой, даже приближение ко мне не поможет, уйдешь ведь с курса сама, не выдержишь.

— Вы плохо меня знаете.

— Очень надеюсь.

— Я могу идти?

— Ты знаешь, при каких обстоятельствах вы получаете диплом от меня?

— В конце будет написанная самостоятельно статья. Тему вы скажете.

— Тему я не буду говорить. Вы пишете сами. Ищете интересные случаи, собираете доказательную базу и пишете разоблачение.

— Любые случаи?

— Неосвещенные до конца. Но можно пойти другим путем.

— Каким?

— Написать сенсацию.

— На любую тему?

— Почти. Возьми интервью у обвиняемого.

— Тоже ведь не у любого, верно?

— У кого-то, кто не давал интервью. Кто старательно отмахивается от них.

— Сдается мне, есть у вас на примете такой человек, я права?

Орлов кивает, вертит в руках телефон. Он будто сомневается, стоит ли мне говорить.

— Это твой знакомый, Катя.

— Кирилл?

— Ты знакома с его делом?

— Вскользь.

— Познакомься поближе, разузнай все, почитай статьи.

— Он никогда не давал интервью?

— Ни слова.

— И с чего вы взяли, что мне удастся его разговорить?

— Ты живешь с ним.

— Откуда вы…

Таких подробностей я ему не говорила, и сейчас мне не по себе. Он следил? Или узнавал?

— Просто знаю.

— Я не сделаю ничего, что может ему навредить.

— Кто говорит о “навредить”, Катя? Интервью с ним само по себе сенсация. Ты можешь написать статью, оправдывая его.

— Насколько я знаю, он и так оправдан.

— Да, судом, но людям нужно не это. Никто ничего не понимает. Он ведь правда оперировал под кайфом. Почему?

— Если я не возьму интервью, я ведь не получу диплом, да?

— Зачем так жестоко, Катюш… Но найти что-то такое же стоящее будет сложнее. И уговаривать тех, кого не знаешь… сама должна понимать. Даже мне не всегда удается.

— Я могу идти?

— Можешь. И вот, — достает из шкафа свою рубашку. — Надень. Завтра вернешь. В таком виде в офисе находиться нельзя.

— Спасибо.

— Подумай над тем, что я сказал.

Выйдя из кабинета, переодеваюсь.

Остаток дня я изучаю дело Кирилла. О нем я знала немного, в основном то, что рассказывал отец. Про несправедливость и невиновность.

Я воспринимала Кирилла хорошим человеком, готовым прийти на помощь в трудную минуту, но когда ищу информацию и читаю статьи, складывается впечатление, что он — вселенское зло.