Дочь друга

На розах, наверное, остался один необрезанный шип, и именно он врезался мне в подушечку указательного пальца. Вскрикнула не от боли, а от неожиданности. Тихомиров тут же оказался на корточках, не дал мне засунуть палец в рот – реакция из детства, оставшаяся почти у каждого человека. Осмотрев место прокола, Тихомиров, слизнув каплю крови языком, засовывает палец себе в рот.

Глаза в глаза. По телу проходит электрический разряд. Не хватает воздуха, будто его вокруг нас выкачали. Даже в такой позе он умудряется нависать надо мной.

Ощущаю недостаток возраста. Маленькая девочка попала в лапы взрослого опытного соблазнителя. Ничего не делает, а меня трясет изнутри от напряжения. Свожу бедра, чтобы унять нарастающую тяжесть томления.

— Нам мама в детстве говорила, что руки сначала нужно мыть, потом пихать в рот, — за своевременное появление готова Ваньку расцеловать. Втягиваю тихонько полные легкие воздуха. На друга совсем не обижаюсь, что он мои руки назвал какой. Я тут цветы собирала, кто их до меня только ни трогал. Вряд ли Тихомирова проймешь желудочной инфекцией, но чего только не бывает?

— Так это было в детстве, — вынимая мой палец изо рта, произносит Тихомиров. — Ты так часто дристал, что мама замучила всех нас стерильностью, — выпрямляясь во весь рост. — Мне с кустов ягоды нельзя было сорвать и съесть, когда мы сбегали в лес с пацанами. Боялся, что кто-нибудь проболтается, и мне всыплют.

Он не пытался обидеть брата, это дружеское подтрунивание. Глеб улыбается. Искренне и открыто. Это настолько на него не похоже, настолько редкий миг, что я пытаюсь напитаться этой картиной.

— Я никогда не дристал, — хмурит брови Ваня, но его губы намекают на улыбку. Значит, была в словах Глеба толика правды.

— Сделай вид, что не помнишь, — продолжает подтрунивать Тихомиров.

Все розы оказались собранными, повода задерживаться и наблюдать не осталось. Выпрямившись, молча направилась на кухню, оставив мужчин в коридоре.

Поправив тюль на окне, принялась искать вазу. Хозяйка из меня никудышная.

— Ты хоть иногда отрывайся от своих чертежей. Когда последний раз на воздухе был? — входят вслед за мной братья. В кухне горит яркий свет, похожий на дневной. Ванькина бледность бросается в глаза. Лицо осунувшееся, несмотря на недавно принятый душ.

— Он хоть спит? — усаживаясь за стол, Глеб спрашивает меня. В голосе наезд, и Ванька тут же реагирует.

— Думаешь, она меня каждую ночь караулит? — усмехается друг, но Глеб веселья не разделяет…

Глава 55

Милада

— Чай, кофе? — спешу вмешаться. Необходимо быстро сменить тему. Глеб пришел с миром, не стоит будить его зверя, он и так постоянно начеку.

— Есть что-нибудь перекусить? — интересуется Тихомиров-старший, не акцентирует внимание на словах брата.

— Найдем, — иду к холодильнику за своим супом. Ставлю его на плиту. Под следящими взглядами Тихомировых нарезаю на тарелку сыр и копченое мясо. Ставлю на стол хлеб.

— Вань, ты будешь? — наливаю тарелку супа.

— Нет, — мотнув головой. Порицаю взглядом, он сегодня практически не ел. — Если не сложно, сделай мне чай, — сдается друг. Берет кусок хлеба, кладет на него сыр и откусывает сразу половину, наигранно демонстрируя мне хороший аппетит.

Сидим «по-семейному». Я тоже пью чай, но без бутербродов. Глеб просит добавки, мой суп ему понравился, хоть комплиментом меня и не удостоил. О вчерашнем никто не спешит вести разговор.

— Ты у нас опекун Милады? — Глеб улыбается, но вопрос резко повышает градус напряжения. Я не вмешиваюсь.

— Я ее друг, — Ванька встает из-за стола, относит и кладет чашку в посудомоечную машину. Остается стоять у раковины, скрестив на груди руки.

— Наверное, больше, чем просто друг, если контролируешь, с кем ей общаться, а с кем нет, — вот и пошли претензии.

— Миладе еще нет девятнадцати, я на десять лет старше, опыта у меня больше, да и психологию мужиков знаю лучше, — выразительно смотрит на брата, а мои щеки краснеют. — Поэтому я просто обязан был взять дочь нашего друга под свою защиту, — выделяет интонационно словосочетание «дочь нашего друга». Это замечает и Глеб.

Ванька нагнетает, бьет в болевые точки брата. Маска спокойствия сползает с лица Тихомирова-старшего. Глеб перестает улыбаться. Я так и думала, что все это игра. Он прятал свою злость под маской.

— Не будем нагнетать, — несмотря на ярость, старается сгладить. — Милада взрослая девочка, а я не собираюсь ее обижать. Хотел сегодня пригласить тебя на ужин, — поворачивает голову в мою сторону. — Если, конечно, ты отпустишь, — переводит взгляд на брата. — С другими ведь на свидания отпускал, — с претензией в голосе.

Он что, следит за мной постоянно?

Ванька не отвечает. Воздух тяжелый, густой. С трудом удается дышать.

— Оставь нас, — обращаясь ко мне Глеб, кидая короткий взгляд.

— Мама в детстве только руки учила мыть, а про волшебные слова и вежливость ничего не говорила? — ответа я не жду.

Взрослый мужчина должен сделать выводы. Привычка – вторая натура. От некоторых Глебу лучше избавиться!