Дочь Эхнатона. Повести

Золотая ладья Великого бога и земной богини остановилась недалеко от пещерного храма, и тотчас же перед владыкой обеих земель и его женой, которой дали новое имя — Маа-Гор-Нефру-Ра, оказались люди с носилками. Горячий ветер колыхал прозрачные голубые занавески, из-за которых были видны красные кожаные подушки и позолоченные подлокотники. Как только их величества удобно расположились в своих носилках, тотчас же рядом с ними оказались черные люди с опахалами и охранники с длинными копьями в руках. Молодые сильные носильщики побежали, соперничая с добрыми конями, а вместе с ними понеслась вся вереница рабов и вельмож, которые сопровождали божественного фараона.

Но вот показались гигантские статуи, головы которых смотрелись в священные воды Нила. Носилки были тихонько опущены у подножия статуй, и божественный фараон вместе со своей молодой супругой остановился и поклонился собственному своему изображению, которое было даже трудно рассмотреть вблизи — настолько оно было грандиозным.

Верховный жрец, старый худой человек в набедреннике и с шкурой леопарда на плече, с зеленым скарабеем на тяжелой золотой цепи, с открытой впалой грудью, поросшей редкими седыми волосами, склонившись перед земным своим божеством, задом пятился к входу в храм, как бы очищая дорогу и приглашая вслед за собой величайшего из великих и, как думал верховный жрец, самого могущественного на Земле.

В святилище их давно уже ждали. Жрецы с факелами в руках и юные жрицы в венках из лотоса и с сверкающими в свете огней систрами выглядели очень торжественно и таинственно. Полуголые девушки, едва прикрытые прозрачным белым полотном, казались бронзовыми статуями, и молодая царица вначале даже не поняла, живые ли это люди. Но как только их величества переступили порог святилища, все пали ниц, и у ног великих и бессмертных образовался гигантский букет из белых лотосов. Фараон Рамсес и его молодая супруга долго возвышались над всеми ничтожными, что пали к их ногам. Но верховный жрец поднялся, люди выстроились вдоль высоких стен святилища, и колеблющееся пламя факелов вырвало из тьмы волшебные изображения, которые тотчас же привлекли внимание фараона и его жены.

— Его величество, да будет он жить вечно, может увидеть свое изображение на этой стене, — сказал старый жрец в леопардовой шкуре. — Здесь навеки отображены мужество и отвага его величества. Вот как он скачет навстречу врагам, и кони его так же бесстрашны. Они под стать этому льву, который несется рядом с ними.

— Я все вижу, жрец. И царица, владычица обеих земель, все видит. Здесь не нужно лишних слов. Каждый из нас видит себя, как в зеркале. Не правда ли? Ответь мне, владычица обеих земель.

Юная царица с восхищением рассматривала прекрасные барельефы, сделанные на стенах святилища руками Памеджаи, которого сейчас уже здесь не было и о котором фараон ничего не знал. Она была поражена тем, как умело сделал художник изображения воинов, врагов и даже ее изображение. Однако ©на не посчитала, что изображение владыки обеих земель — ее мужа — подобно его отражению в зеркале. Сейчас, здесь, в этом святилище, он показался ей особенно старым. Может быть, этому способствовало желтое пламя факелов? И как он мог поверить в то, что хоть сколько-нибудь похож на этого красивого молодого фараона в царской колеснице, который так бесстрашно несется вперед, чтобы затоптать ногами коней своих врагов! О, если бы он хоть сколько-нибудь был похож на этого молодого прекрасного бога!

Юная царица не позволила себе ни вздохнуть, ни опечалиться. Наоборот, она тотчас же сказала именно то, что должна была сказать, хоть и думала иначе. Она сказала:

— Мой великий господин, я смотрю на это изображение и удивляюсь, как бесподобно оно передает твой прекрасный облик. Всего лишь три дня тому назад, когда ты отправился на смотр своего войска в своей золотой колеснице, я полюбовалась тобой и подумала о том, как ты молод и красив в своем царском наряде. И вот все это здесь. Это прекрасно. Я бы хотела, чтобы художник, который сумел все это сделать, украсил стены моего дома такими же прекрасными изображениям.

— Это так легко и просто сделать, госпожа моего сердца! Сейчас я прикажу — и все будет сделано необыкновенно быстро и совершенно так, как тебе этого хочется. Как ты думаешь, жрец?

Верховный жрец вчера лишь узнал о том, что исчез камнерез и скульптор Памеджаи, который сделал эти изображения. Обычно верховному жрецу не докладывали о таких пустяках, но Памеджаи был в числе немногих искуснейших мастеров, которых вырастил великий мастер. С тех пор как Пао умер, его учеников особенно ценили и берегли. Верховный жрец еще не решил, где и как искать Памеджаи. Сообщение о том, что он будто бы скончался где-то у ближнего колодца, было для него неубедительным. Он в него не поверил. Он подумал о том, что нужно искать Памеджаи, но пока еще ничего не успел сделать. И вот сейчас это посещение храма владыкой обеих земель и совсем неожиданное требование послать во дворец именно Памеджаи застали старика врасплох. Однако он тут же ответил: