Дочь Эхнатона. Повести

Вот почему они торговались до хрипоты и боли в горле. Ткач кричал, кричал и Бахаго. Ткач совал ему в нос свои ткани, а Бахаго, ничуть не смущаясь, совал в нос ткачу свои браслеты.

Если Макера, увлеченный этой перебранкой, стоял рядом с матерью, то его братья не стали терпеть скуку и отошли в соседний ряд, где заклинатель змей творил чудеса с ядовитой черной коброй.

УМУ-ЧУКВУ УВОДЯТ ЛЮДЕЙ ХАУСА

Уму-чукву, «дети бога», — так на языке ибо назывались люди, пришедшие из местности Аро, расположенной к востоку от Нигера. Бахаго никогда не встречал людей аро и не знал, что их оракул Чукву требует в жертву людей, нанесших ему оскорбление. Кузнец из саванны не знал, что жрецы аро нередко устраивают на базаре Кано богослужения перед своими алтарями. Он не знал, что жрецы вовлекают в свое священнодействие чужих людей, чтобы потом отдать их в жертву Чукве. Бахаго никогда не слыхал о том, что есть на свете «дети бога», которые причиняют людям зло.

Когда закончилась перебранка с ткачом и привезенные в Кано украшения были обменены на ткани, сандалии и кое-какую снедь, Бахаго вместе со своим семейством решил вернуться в дом красильщика, чтобы там отдохнуть и переночевать. Ему очень хотелось поговорить с красильщиком, узнать, как живут люди хауса в городе Кано, могут ли они прокормить себя, в дружбе ли они с народом фульбе и другими людьми, которых так много на улицах и на базарной площади. Бахаго хотелось все разузнать, чтобы потом обо всем рассказать охотникам своего селения.

Бахаго уже предвкушал радость возвращения в родное селение. Ему уже виделся праздничный костер, зажженный в день их возвращения из Кано. Он представлял себе, как станет рассказывать людям Слоновьей Тропы о Бирнин-Касване. Он даже спросил Мать Макеры, много ли томбо осталось в яме после весеннего праздника. Мать Макеры так выразительно улыбнулась, что Бахаго даже почувствовал вкус томбо на губах. И еще он подумал, что, пожалуй, все женщины селения позавидуют его жене, когда увидят ее одежду с узором небесной синевы.

— Ты стала молодой и красивой, Мать Макеры, — заметил Бахаго.

— Я всегда была такой, — ответила спокойно Мать Макеры, — но грубая одежда не украшает женщину, а только уродует. Разве ты не убедился в этом, Бахаго? Благословен прекрасный город Кано!

Они долго толкались на шумном, пестром базаре, и, хотя порядком устали, все же ничто не ускользало от пытливых глаз. Особенной наблюдательностью отличался Макера. Мать даже сказала ему:

— Сынок, мне кажется, что у тебя глаза и спереди и сзади.

— Вот хорошо! — обрадовался Макера. — Я ничего не упущу.

А когда вернемся в саванну, я целый год буду рассказывать мальчишкам о городе Кано.

— Всё позабудешь, — возразил Мафи. — В голове у тебя ветер гуляет. К тому времени, когда мы вернемся домой, все у тебя вылетит из головы.

— А вы напомните мне, — сказал Макера.

— Напомним, — согласился старший брат. — Мы тут посмотрим на всякие чудеса, а дома всё вспомним. Вот за теми рядами гончаров и чеканщиков священнодействуют какие-то жрецы. Хочешь посмотреть?

— Зачем это? — вмешалась мать. — В саванне у нас свои жрецы. Я устала тащить корзинку. Пойдем! Макера давно просил поесть. Пора!

Бахаго тоже захотелось вернуться во двор красильщика, а трое старших заупрямились и стали просить отца оставить их здесь, хоть ненадолго. Они бойко рассказали отцу, как они будут добираться к красильщику, и Бахаго, довольный смышленостью сыновей, согласился их оставить. Солнце уже близилось к закату, люди покидали базар, и кузнец был уверен, что мальчишки очень скоро вернутся в гостеприимный дом красильщика. Он вместе с сыновьями подошел к жрецам неведомого ему племени, увидел, что вокруг них толпится народ, и не захотел оставаться здесь. Вместе с Макерой отец и мать покинули Бирнин-Касван. Они условились с Мафи, что все трое вскоре последуют за ними.

Кривая улочка, где жил знакомый красильщик, была неподалеку от базара. Очень скоро Бахаго с женой и Макерой постучались в калитку. Хозяин отодвинул железный засов и пропустил гостей во двор.

Бахаго внимательно посмотрел на засов, а потом спросил хозяина, почему люди хауса так странно ведут себя в городе Кано. У них в саванне никто никогда ничего не прячет и не запирает.

— Да и дверей нет в хижинах, — рассмеялся Бахаго.

— В саванне нет чужих людей, — ответил красильщик, — а здесь всякие люди встречаются. Разве ты не знаешь, что в Кано появились работорговцы? Не думай, что в Бирнин-Касване торгуют только вещами и скотом. Здесь торгуют людьми! И, что прискорбней всего, нередко торгуют людьми хауса. Есть на свете злые люди, которые считают возможным похитить или увести обманным путем людей хауса. А потом они сбывают их белым, прибывшим из дальних стран.

— И ты видел этих обманутых? — спросил с тревогой Бахаго. — Ты видел людей хауса с цепями на руках? Мне рассказывал об этом старейшина племени Маваки, но я ему не очень верил. К тому же он говорил, что такое бывает в Эдо. Но разве в Кано это тоже возможно?