Дочь Эхнатона. Повести

На этот раз фараон с раздражением думал о приходе Эйе. Ему не хотелось видеть верховного жреца, не хотелось с ним разговаривать, а это было неизбежно. Все в его руках! Как давно это началось!.. Прежде, когда страной правил великий и мудрый Эхнатон, Эйе не был так силен. Смелый и бесстрашный фараон восстал против всесильных жрецов. Он заставил людей поверить ему. Никто не смел прекословить. Он не побоялся сказать, что есть лишь один бог — Атон. Он закрыл многие храмы и воздавал жертвы только великому Атону, богу солнца. При Эхнатоне верховный жрец не имел такой силы, а теперь он имеет.

Прежде чем Эйе перешагнет порог священных покоев, хорошо бы увидеть звездочета. Тутанхамон протянул руку к золотому молотку, и тут же, после трех ударов, явился его звездочет. Высокий, костлявый, с длинным посохом, в короткой юбке, звездочет имел лишь один знак своего достоинства — прекрасный скарабей из зеленого драгоценного камня висел на его волосатой груди. Он был так хорош, этот скарабей, что мог бы даже украсить грудь повелителя.

— Что ты скажешь мне? — спросил милостиво фараон, обратив свой взор к распростертому у трона звездочету. — Что ждет меня, что сбудется?

— Все, что задумано владыкой земли и неба, — все сбудется. Попутный ветер ведет твои корабли в покоренные страны, и скоро в священные Фивы доставят драгоценное дерево, слитки золота, серебра и даже кусочки редчайшего в мире железа. Тысячи невольников прибудут в твою страну отовсюду, где твое имя священно. Сегодня небо милостиво, тебе будет удача!

— А свиток? — спросил с нетерпением фараон. — Ты нашел поучение Ахтоя Третьего? Мне нужны его советы сыну Мерикару. Читай советы, я тороплюсь: сейчас появится верховный жрец храма Амона, и будут новые заботы.

— Он велик, этот свиток! Но я прочту тебе кое-что, пока заботы о храме Амона не отвлекли тебя, мой великий господин. В поучении Ахтоя есть такие слова: «Возвеличивай твоих вельмож, и они исполнят твои постановления. Тот, кто обеспечен в своем доме, не пристрастен, ибо он богат и не нуждается, бедняк же не говорит согласно истине. Несправедлив говорящий «я хочу»! Он пристрастен к тому, кого он любит, он склоняется к владельцу его подношений. Могуч царь, имеющий свиту, славен богатый знатными. Говори истину в своем доме, и вельможи в стране будут бояться тебя… Твори истину, и ты пребудешь на земле. Успокой плачущего, не притесняй вдову, не отстраняй человека от имущества его отца, не удаляй вельмож с их мест. Не убивай — это не полезно для тебя, но наказывай ударами и заключением, и тогда эта земля процветет… Не убивай человека, достоинства которого ты знаешь, о котором ты пел писания».

— Все это я знаю с колыбели, — сказал фараон, прерывая звездочета. — Ты свободен. Я жду верховного жреца.

Тутанхамон был в дурном настроении. Поучение Ахтоя, против его ожидания, не развлекло его. У фараона были сейчас совсем другие мысли. Он хотел сделать наоборот — проявить справедливость в отношении невольников, а вовсе не вельмож, как советовал сыну Ахтой.

Несколько времени назад начальник строительства Карнакского храма сказал ему, что он пообещал свободу очень искусным мастерам-сирийцам, если они хорошо поработают на отделке храма. Это были умелые камнетесы, ловкие и быстрые. У них был отличный инструмент, которым они владели лучше многих других. И вот, когда закончились работы, жрецы отказали невольникам в обещанном. Их погнали на новые работы и пригрозили заточением. Старший из мастеров, весьма искусный в грамоте, сумел передать фараону папирус, в котором рассказал о страшной несправедливости и просил милости божественного правителя.

Вспоминая сейчас эту печальную историю, Тутанхамон захотел выполнить обещанное — отпустить невольников. Он сделал бы это немедля, но Эйе ведь не согласится. Надо поссориться с верховным жрецом. А это утомительно. Вот придет Эйе, и он скажет ему: «Жрецы не хотят, а я хочу. Делай по-моему!»

На этот раз Эйе прибыл без своей свиты жрецов. Он сказал, что должен сначала поговорить с божественным фараоном о важных делах страны, а потом начнется священнодействие в храме Карнака.

— Я озабочен, мой повелитель, — сказал Эйе, целуя след божественной сандалии. — Я должен рассказать тебе о тревоге. Она не дает мне покоя. Заставляет дни и ночи думать об одном и том же.

— О чем это, Эйе?

— До меня дошли тревожные вести. Они опередили твоего любимого полководца, военачальника. Ты доверяешь ему чрезмерно. Но он не стоит того. Я не доверил бы ему и сотни воинов. Речь идет о Хоремхебе.

— Твое недоверие к моему полководцу непонятно мне, — отвечал Тутанхамон. — Еще юношей он был телохранителем Эхнатона.

— И я служил великому фараону Эхнатону, — отвечал Эйе, не глядя в глаза фараона.

Тутанхамон обратил внимание на скрытое волнение верховного жреца, который умел не выдавать своих чувств и, как всегда, маскировался, стараясь сделать лицо холодным и непроницаемым, словно на нем была маска.