Дочь генерала

Важно, когда фильм адекватен книге, и так же важно, чтобы он был занимателен; к сожалению, иногда об этом забывают. Киноверсия «Дочери генерала» по-настоящему интересна. Мне было любопытно смотреть фильм, надеюсь, и другим тоже он понравился.

Возможно, мой голливудский опыт нетипичен и мне не повезет в будущем, но на этот раз звезды мне улыбнулись.

Глава 1

— Это место не занято? — спросил я привлекательную молодую женщину, сидевшую в одиночестве за коктейльным столиком в комнате отдыха.

Она подняла взгляд от газеты, но ничего не ответила. Я сел напротив, поставив на столик свое пиво. Женщина отхлебнула бурбон, разбавленный кока-колой, и снова углубилась в газету.

— Часто бываете здесь?

— Проваливай.

— Назовите пароль.

— "Посторонним вход воспрещен".

— А мы с вами не встречались?

— Нет.

— А по-моему, встречались. В Брюсселе, в штаб-квартире НАТО, на приеме.

— Кажется, встречались, — согласилась она. — Ты перепил, и тебя вырвало.

— До чего тесен мир, — вздохнул я.

Мир действительно тесен. Женщину, сидящую напротив, звали Синтия Санхилл, и она была не просто случайной знакомой. Мы с ней, как сейчас говорят, встречались. Очевидно, ей не хотелось вспоминать о наших встречах. Я сказал:

— Это тебя вырвало. Я говорил, что бурбон с кокой плохо на тебя действует.

— На меня плохо действуешь ты.

По тону Синтии можно было подумать, что это я ее бросил, а не наоборот.

Мы сидели в офицерском клубе в Форт-Хадли, штат Джорджия, и всем было хорошо, кроме нас двоих. Я был в синем гражданском костюме, Синтия — в хорошеньком трикотажном платье розового цвета, которое выгодно подчеркивало ее загар, каштановые с рыжиной волосы, светло-карие глаза и прочие дорогие по воспоминаниям части тела.

— Ты здесь на задании? — спросил я.

— Это не подлежит обсуждению.

— Где остановилась?

Молчание.

— Сколько пробудешь?

Она углубилась в газету.

— Вышла замуж за того парня, к которому бегала на свидания?

Синтия опустила газету и посмотрела мне в глаза:

— На свидания я к тебе бегала, а с тем парнем была помолвлена.

— Это точно. И до сих пор помолвлена?

— Не твое дело.

— Может быть, и мое.

— Нет, — ответила Синтия и снова спряталась за газету.

На пальце Синтии не было ни обручального, ни венчального кольца, правда, в нашей профессии это ничего не значит, о чем я узнал в Брюсселе. Синтии Санхилл, между прочим, под тридцать, а мне за сорок. Наш роман длился год — пока мы оба стояли в Европе, а ее жених, майор спецназа, служил в Панаме. Военная служба плохо влияет на человеческие отношения, а защита западной цивилизации вызывает в людях желание потрахаться.

Мы расстались с Синтией год назад и ни разу не виделись до сегодняшней встречи, происходящей при запутанных и неприглядных обстоятельствах. Ни она, ни я не забыли наших встреч. Я все еще переживал разрыв, а Синтия злилась.

Ее обманутому жениху тоже было не по себе, потому что последний раз я видел его в Брюсселе с пистолетом в руке.

Здание офицерского клуба в Хадли выстроено то ли в испанском, то ли в мавританском стиле, вероятно, поэтому мне вспомнилась «Касабланка», и я процитировал негромко:

— "На свете пропасть злачных мест. Она вошла в мою таверну".

Либо Синтия не поняла, либо была не в духе — так или иначе, она снова уткнулась в нашу армейскую газету «Звезды на погонах», которую никто не читает, тем более на людях. Но Синтия была примерной девочкой и настоящим солдатом — стойким, преданным присяге, полным патриотических чувств и, главное, свободным от цинизма и мировой скорби, которые свойственны мужчинам после нескольких лет службы.

— "В сердцах зажглась и страсть, и ревность", — продолжал я.

— Отвали, Пол, — сказала Синтия.

— Прости, я испортил тебе жизнь, — искренно произнес я.

— Ты даже один-единственный день не можешь мне испортить.

— Ты разбила мне сердце!

— Скажи спасибо, что не голову, — живо отозвалась Синтия.

Я видел, что зажег в ней огонек, но вряд ли это было пламенное чувство.

Мне вдруг вспомнилось стихотворение, которое я нашептывал ей в интимные минуты, и, подавшись вперед, негромко прочитал:

Нет ничего приятнее для глаз моих,

Чем видеть Синтию,

И для ушей моих нет слаще ничего,

Чем слышать Синтию,

И Синтия одна владеет сердцем.

Я все сокровища готов отдать,

Чтоб следовать за ней,

И умереть готов,

Если того захочет Синтия.

— Очень хорошо, умирай, — произнесла она, встала и ушла.

— Надо повторить, — сказал я себе и пошел к стойке.

Я пристроился сбоку к видавшим виды мужикам: грудь увешана наградами, у многих знаки боевой пехоты, ленточки за кампании в Корее, Вьетнаме, Гренаде, Панаме, Персидском заливе. Сидевший справа от меня подвыпивший седой полковник сказал:

— Война — это ад, парень, но и в аду нет такой фурии, как оскорбленная женщина.

— Аминь, — отозвался я.

— Я все видел, в зеркале, — пояснил он.

— Зеркала в барах интересные.