Дочь Голубых гор

Она твердой походкой зашагала через деревню, напоминая себе, как нетерпеливо ждала наступления этого дня. Ее внимание привлек свет, струившийся из кузни Гоиббана, и она вспомнила, почему именно так стремилась стать женщиной.

Причиной был Гоиббан. Искуснейший кузнец кельтов.

Она повернула в сторону от пекарни.

Гоиббан был искусен в обработке меди и бронзы; к тому же еще молодым человеком он создал особые приемы для ковки звездного металла. Этот металл находили лишь в небольших количествах, в слитках чистого железа, которые, как полагали кельты, упали со звезд. Этот металл использовался для изготовления украшений. Но потом рудокопы обнаружили, что залежи этой руды, как залежи меди или олова, попадаются во многих местах. Кузнецы безуспешно пытались извлечь из руды в достаточных количествах этот необычайно прочный металл, с тем чтобы использовать его для выделки орудий труда и оружия.

Пытался разрешить эту задачу и Гоиббан. Он знал, что старые плавильни меди не могут дать высокой температуры, поэтому он укладывал в обложенные камнями ямы попеременно слои древесного угля и слои размельченной руды; усердно работая мехами, он достигал необходимой высокой температуры для плавки руды и извлечения духа звездного металла в его истинном виде. Получаемую пористую массу надо было, не давая ей остыть, отковывать, вплоть до исчезновения вкрапленных в нее примесей, мелких духов, вредных для прочности металла. Конечным результатом всех этих трудов был брус, вполне пригодный для обработки на наковальне.

Выплавке звездного металла Гоиббан обучил своих подмастерьев: все они умели подготавливать руду, пользоваться изготовленными из козьей шкуры мехами и поддувалом, которые помогали поддерживать ровную температуру. Сам же Гоиббан работал лишь молотом и зубилом, создавая исключительно прочные орудия труда и оружие вместо старых, бронзовых, и придумывал все новое и новое применение для звездного металла.

Его слава уже распространилась далеко за Голубые горы. Обычно вокруг кузни толпились восхищенные ребятишки; отпихивая друг друга, они стремились протолкнуться на место, откуда можно было хорошо видеть кузнеца, бьющего тяжелым молотом по наковальне. Каждый раз, когда при очередном ударе сыпались искры, они дружно охали и ахали. Не было зрелища более захватывающего, чем наблюдать, как Гоиббан поворачивает щипцами раскаленный добела брусок, превращая его в топор или ось. Только Кернуннос внушал детям больший трепет. Но жрец внушал им сильный страх, тогда как кузнец относился к ним с добротой и терпением, лишь бы они не мешали его работе. Гоиббан пользовался величайшим почетом в деревне – и до сих пор был еще холост.

Кое-кто нашептывал, будто дух Гоиббана заключил брачный союз с духом звездного металла и поэтому он не женится на земной женщине, ибо дух металла не потерпит никакого соперничества. Сам Гоиббан однажды сказал – эти его слова повторялись в каждом доме: «Золото – драгоценный металл, медь – гибкий металл. Но звездный металл, железо, не имеет себе равных. Раскаленный, он мягок и податлив, будто женщина; холодный, он тверд и несгибаем, будто воин. Ничто не заслуживает такой к себе любви, как железо».

Вопреки этому, а может быть, именно поэтому многие женщины, соперничая с железом, домогались любви кузнеца. Если это были замужние женщины, мужья обычно поддерживали их, ибо любовь кузнеца сулила семье почет, а его сын мог унаследовать дар своего отца.

В это яркое весеннее утро Гоиббан изготавливал оси для телег Квелона, обладателя стада волов. Работа шла медленно. Выступая крупными каплями на лбу кузнеца, пот, сливаясь в тоненькую струйку, сбегал по носу, а затем капал вниз, словно тающая сосулька. Новый подмастерье недостаточно хорошо очистил железо от шлаков, и Гоиббан отправил бы его на переплавку, если бы его не торопил Квелон. Скоро перевалы очистятся от снега, и нагруженные дополна солью телеги отправятся на юг.

Гоиббан весь ушел в работу и не обращал никакого внимания на толпу, как обычно собравшуюся возле кузни. Не заметил он, как люди расступились, пропуская Эпону. Он даже не услышал, как она позвала его. Тогда она окликнула его вновь, погромче, и на этот раз, подняв глаза, он увидел свою любимицу, девочку, которая спокойно сидела часами, наблюдая за его работой, никогда ему не мешая. В знак своей симпатии он делал для нее игрушки и украшения, а иногда давал ей для игры сверкающие кусочки металла, из которых можно было бы сделать что-нибудь ценное.

Она хранила его подарки в глубине своего ларя: сокровища, которые она ни с кем не хотела делить. В последнее время они разжигали в ней тайные мечты, воплощая в себе нечто, о чем Гоиббан и не подозревал. Когда другие дети, подшучивая, называли ее любимицей Гоиббана, она уже не бросалась на них с кулачками, а закрывала покрасневшее лицо, втайне радуясь.

Заметив ее, Гоиббан подмигнул, так подмигивал он только ей одной, и быстро, стараясь не отвлекаться от работы, спросил:

– В чем дело, девочка?

Эпона робко улыбнулась ему, желая, чтобы он посмотрел на нее такими же глазами, как шахтеры.