Дочь Господня

Старинное кладбище навевало мистический ужас. Почти животный страх, самой природой заложенный в душу каждого живого и призванный отвратить людей от слишком частого посещения чертогов смерти. О, смерть надежно охраняла свои секреты, не желая делиться ими с непосвященными. Скудный электрический свет ничуть не разгонял сгустившийся мрак, наоборот, придавая окружающим предметам еще более зловещий и мрачный вид. Преломляясь на изгибах мраморных статуй, он искажал формы и очертания, нанося на траурные надгробия налет гротескной уродливости. Выточенная из алебастра фигурка маленькой девочки превратилась в злобную карлицу, угрожающе выставившую скрюченные пальцы. А торжественное лицо пожилого дворянина, изваянного из черного гранита, казалось мордой тощего упыря, скалившего острые клыки.

— Мама-а-а, — жалобно проблеяла Ариэлла, трупно бледнея и пытаясь упасть в обморок, — мне страшно!

— Тьфу на вас, трусы! — с деланной бравадой пыжилась валькирия. — Живых нужно бояться, а трупы лежат себе спокойно и никого не трогают…

— А ты уверена, что лежат? — прошептала Ариэлла, повисая у нее на локте.

— На все сто! — бодро отрапортовала отважная ангелица, незаметно для других держа пальцы на рукояти пистолета. — Мертвые вообще — самый тихий, смирный и безобидный народ на свете.

Но Натаниэль расслаблением нервов не страдал, а потому развлекался вовсю. Он то и дело отбегал в сторону, склонялся над могилами и, гогоча как больной гусак, вслух читал выбитые на них эпитафии.

— Нет, это просто шедевр, а не надпись! — восторженно орал он, беспардонно нарушая священную кладбищенскую тишину. — Сейчас я вам его оглашу в моем вольном переводе, я же все языки знаю! — он прокашлялся и пафосно продекламировал:

Под спудом тяжким, грешный аз,
Ты божью милость получил,
Дыханьем смерти излечил
И геморрой и псориаз.

Оливия громко фыркнула.

— А еще можно? — попросил заинтересовавшийся заупокойной лирикой Симон.

Нат побродил между могил и нашел еще более пикантную надпись:

Ты ушла навсегда. Все серьезно!
Будь покойна на свете на том,
И прости мне, что утром морозным
Бегал я за тобой с топором.

— Не верю! — взахлеб хохотала Оливия. — Ты нас просто разыгрываешь! На могилах такую белиберду не пишут!

Ангел лукаво ухмылялся:

— Может, и не пишут, зато у вас от моих шуток весь страх как ветром сдуло, — похвалился он. — Да еще обнаружилось что я — совсем неплохой психотерапевт. Вот послушай еще… — он нагнулся к следующему надгробию:

Спи, мой друг, глубоким сном,
Спят покойнички кругом,
Будь же умницей, бай-бай,
Из могилки не вставай.

Оливия уже икала от смеха. Тихонько хихикал Симон. И даже трусиха Ариэлла слегка порозовела и начала улыбаться.

— Благодать-то какая вокруг! — ангел бесцеремонно погладил тяжелый резной крест. — Никакого ущерба экологии, тишина, красота. Все спят, и вставать из могил никто не собира… — его слова внезапно оборвал громкий зловещий треск.

— Что это? — попавшей в мышеловку мышкой пискнула Ариэлла.

Оливия выпучила глаза.

Плита на ближайшей к ним могиле медленно развалилась надвое. Из свежего пролома высунулась костлявая рука, прикрытая лохмотьями полусопревшего савана. Черный, гнилой ноготь указал прямо на ангела, застывшего от ужаса и не способного сдвинуться с места. Ариэлла дико завизжала. С грохотом обрушилась изящная белая статуя, стоящая возле аллеи и из земли начала неловко выкарабкиваться изъеденная червями дама, облаченная в смердящие остатки некогда роскошного платья. Траурные надгробия лопались одно за другим, выпуская наружу своих зловещих обитателей. От одних давно уже остались только источенные временем кости, другие — совсем свежие, внушали отвращение видом своих пожелтевших, раздувшихся тел.

— Господи! — шокировано выдохнула Оливия. — Неужели настал конец света?

Симон эпилептически затрясся, глаза его закатились:

— … и наступит смутное время. Воссияет на небосклоне звезда по имени Полынь — предвестница конца света. Разверзнутся хляби небесные, хлынут из Ада исчадия тьмы, а мертвые восстанут из могил… — начал кликушествовать он.

Ариэлла визжала не переставая, кулем повиснув на шее Оливии.

Первым пришел в себя Натаниэль. Он перепрыгнул через яму в земле, оттолкнул шаткий скелет, от души угостил хлесткой оплеухой облепленную червями красотку, пнул ногой дряблого зомби и схватил за плечо впавшую в ступор валькирию.

— Бежим! — гаркнул он ей прямо в лицо. — Лив, да приди же ты в себя!

Оливия моргнула, отгоняя страшный морок.

— Я в норме! — четко отрапортовала она. — Бежим!

Ангел поднял на руки обморочно постанывающую Ариэллу, Оливия потащила за собой не сопротивляющегося Симона, и они стремглав помчались по аллее, уворачиваясь от бродящих и копошащихся вокруг оживших мертвецов.