Дочь якудзы. Шокирующая исповедь дочери гангстера

— Если бы я мог здесь остаться, я бы позаботился о вас. Зарплата у меня нормальная, вот только сносить это мне больше не под силу. Так что в конце месяца я увольняюсь, — сказал нам Хара. — Если уйдете со мной, я позабочусь, чтобы вы не остались без работы. Не исключено, что на время придется затянуть потуже пояса, но в конечном итоге вы будете в выигрыше. Что скажете?

К этому времени мы с Такой уже любили Хару как брата, поэтому даже не стали тратить времени на раздумья. Мы уволились из пачинко, забрали наши скудные пожитки и переехали в однокомнатную квартиру в Токио. Хара устроил Таку на службу в фирму, занимавшуюся потребительскими кредитами, а я подыскала себе работу в баре на Синдзюку. Смена длилась десять часов: с семи вечера до пяти утра. Вскоре выяснилось, что Хара вынужден уехать из Токио и вернуться в родной город Кумамото на юге Японии.

— Не забывайте о том, чему я вас научил. Надеюсь, когда-нибудь вы сами станете владельцами страховой фирмы, — с улыбкой сказал он, когда мы провожали его в аэропорту.

Теперь, после того как уехал наш лучший друг, мы поняли, что в Токио нам больше не на кого рассчитывать, и, случись непредвиденное, — деваться будет некуда.

Я приняла решение зарабатывать как можно больше, чтобы не только обеспечивать нас с Такой, но и помогать семье, снова взвалила на себя непосильную ношу. Проблема заключалась в том, что Итян продолжал играть, и мне постоянно приходилось давать сестре деньги в долг. Итян никак не мог заняться делом и вместо этого тянул средства из родителей. Жизнь Маки давно превратилась в настоящий кошмар. Она не могла устроиться на работу, ей надо было сидеть с ребенком. К тому же она и так уже погрязла в долгах перед кучей ростовщиков. Поэтому вскоре она снова стала клянчить у меня деньги.

Прошло не так уж много времени, и я стала регулярно, каждый месяц посылать ей часть своих сбережений. Однако моей помощи ей оказалось недостаточно, и Маки начала просить у отца. Вскоре отец, в свою очередь, понял, что средств ему не хватает, и тоже обратился ко мне. Я чувствовала себя как белка в колесе — чем больше работала, тем быстрее у меня уходили деньги. Время шло, и по мере того, как долги Итяна и Маки росли, им стал давать деньги даже Така.

Я думала, что с течением времени мне удастся смириться со смертью матери, но тоска по ней становилась лишь сильнее. Постепенно я дошла до предела и не могла думать ни о чем, кроме нее. Когда она умерла, я весила сто пять фунтов, а теперь похудела до девяноста пяти. К счастью, я получила повышение на работе и ради заботы о собственном здоровье попросила сократить время моего дежурства до четырех часов, теперь работая с восьми часов вечера до полуночи.

Однажды в воскресенье Така предложил мне сходить вместе пообедать, и мы отправились в ресторан сябу-сябу. В центре стола был установлен большой медный котел с кипящей водой, а возле него — горы овощей и тарелка мяса. Вид тоненько нарезанных ломтей говядины напомнил мне колоды игральных карт, которые я видела в казино, куда меня водили с собой клиенты. Я вспомнила, как в детстве, когда мы ходили обедать всей семьей, мама, смеясь, повторяла: «Когда мы кушаем все вместе, еда кажется вкуснее».

— Что случилось? — Прежде чем поставить кружку с пивом на стол, Така отодвинул ею мешавшую ему маленькую чашечку с кунжутным соусом.

— Как бы мне хотелось, чтобы сейчас с нами была мама.

— Сёко, твоей мамы больше с нами нет. Сколько еще ты будешь поминать ее?

— Я знаю, просто…

— Я-то еще здесь.

Из котла валил пар, скрывая от меня лицо Таки, и, хотя он сидел прямо напротив меня, мне показалось, нас разделяет глубокая пропасть.

Думаю, именно в это время мое душевное здоровье сильно пошатнулось. Я начала расстраиваться по любому поводу, а в нерабочее время ни с кем не общалась. Радость ушла из моей жизни, и ничто не могло заставить меня улыбнуться. Я даже обратилась к врачу, который поставил мне диагноз: сильная депрессия — и назначил дюжину разных лекарств.

Это было начало девяностых, так что период бурного роста, который переживала Япония в восьмидесятые годы, закончился. Экономический пузырь лопнул, и дела в баре шли ни шатко ни валко. И если раньше «девушке для бесед» легко удавалось выполнить ежемесячную норму и собрать нужную сумму, то теперь это требовало больших усилий: клиенты уже не швырялись деньгами так, как прежде. Но, несмотря на это, я продолжала регулярно отправлять деньги Маки. Я не хотела, чтобы Таку еще больше засасывала трясина неурядиц моей семьи, поэтому каждый день заставляла себя идти на работу. Но чем больше пыталась самостоятельно все уладить, тем хуже становилось мое психическое состояние.