Дочь Хранителя

— Да? — оскалился эльф. — Хорошо, ты жива, собираешь с земли свои кишки и пытаешься упаковать их обратно.

— Фу, как грубо!

— Извините, тэсс Эн-Ферро, настоящий противник наверняка проявит больше уважения к вашей особе. Например, он скажет: "Простите великодушно", прежде чем сделать так!

Он резко крутанулся и срубил кусок воротника с моей шеи.

— Теперь ты еще и безголовая!

— Так же не честно!

— Простите еще раз, но я же не настоящий враг, тот, естественно станет предупреждать вас заранее. Может даже пришлет письменный план всех своих действий.

— Ха-ха. Очень смешно.

— Не смешно, — согласился эльф. — Просто приучи себя быть всегда начеку. Передохнула? Теперь нападай.

Легко сказать. Я неуверенно шагнула вперед и замахнулась. Не тут-то было — он даже не отступил, просто взметнулась рука с крепко перехваченным клинком, и сильный толчок отбросил меня назад.

— Еще раз.

Хорошо. Теперь без замаха. Просто шаг и выпад — прямой колющий. Мой меч снова отброшен. И как только руку не вывернул?

— А что это Сэл сегодня так быстро уехал? Снова отшила?

Это у их высочества манера преподавания такая, трепаться: о чем ни попадя во время каждого занятия. Скучно им видите ли. А у меня, между прочим, отдышка, я вежливую беседу поддерживать не в состоянии.

— Дела… У него.

— Жаль.

После серии безрезультатных ударов я демонстративно отбросила меч и отдышалась.

— Слушай, Иоллар, хочу тебя попросить…

— Не стану я твоих ухажеров отваживать, — брезгливо скривился эльф. — Сама разбирайся! И вообще, я б на твоем месте не привередничал — лучше все равно не найдешь.

Если честно, то я тоже все чаще склоняюсь к этому мнению — выбор, как ни крути, невелик, а близость весны уже сказывается на выработке гормонов моим молодым организмом. Но с эльфом свою личную жизнь обсуждать не намерена. Я с ним совсем не об этом поговорить хотела.

— Я не о Сэле. Я о Лайсе.

— А что с Лайсом? — насторожился он.

— Не знаю я, что с ним. У тебя спросить хотела.

Эльф стянул с куста мою куртку и протянул мне. Нахмурился:

— И я не знаю. Сразу думал, это из-за тебя.

— Я догадалась. Когда в погребе сидела.

Ил потупился.

— Прости.

— Ты это уже говорил, — отмахнулась я. — Мы сейчас о другом. Я думаю, это началось после Юули, Лайс ходил в этот Мир, прежде чем отправиться за тобой.

— Зачем?

— Были кое-какие дела в колонии, — ответила я уклончиво. — Но это не связано. Случилось еще что-то, и он об этом говорить не хочет. А ты не спрашивал?

— Нет.

— Так спроси, пожалуйста. А если что-то разузнаешь, расскажи мне. Ладно?

— А если это секрет?

— Так я тебя по секрету и прошу.

Домой возвращались как всегда порознь. Еще в самом начале договорились: Эн-Ферро об этих занятиях ничего пока не рассказывать. Вот научусь хоть чему-то путному — будет братцу сюрприз. Эльф, на удивление, слово держит. Да и вообще не так уж он плох, эльмарский принц Иоллар Ваол, потому и решила сегодня с ним о Лайсе поговорить. Они же все-таки друзья, может ему кард расскажет то, о чем так упорно не хочет говорить со мной. Только вот расскажет ли мне об услышанном эльф?

Глава 20

— И вы, как участник последней саатарской компании, думаю, не откажетесь от моего предложения. Многого от вас не потребуют, зато дадут возможность рассчитаться с лар'элланскими выродками, за все то, что вам пришлось вынести по их вине. И небольшой аванс…

— Убирайтесь!

— Что?

— Выметайтесь из моей лавки и впредь не появляйтесь здесь никогда!

Человек, чье лицо скрывал не столько опущенный на него капюшон, сколько неестественная, наведенная чарами тень, растерянно замер. На такой ответ он не рассчитывал.

— Вы забываетесь, магистр, — проговорил он медленно.

— Это вы забываетесь, — прохрипел старик. — Идите вон и не смейте больше являться ко мне с подобными предложениями! Или…

Он угрожающе поднял руку, и серебряная змейка-браслет на его запястье шевельнулась, злобно сверкнув рубиновыми глазками.

— Я не желаю больше видеть вас в своем доме!

— Пусть так, — со странными нотками в голосе согласился чужак, — воля ваша…

Он направился к двери, но, проходя мимо хозяина, все также стоявшего с поднятой вверх рукой, вдруг извернулся и вцепился в плечо старика длинными бледными пальцами, на одном из которых вспыхнула бирюзовая звездочка.

Миг, и все поплыло вокруг, изменяясь: вместо свечей — тусклые звезды, глядящие сквозь разобранную кровлю, вместо уставленных коробочками и склянками стеллажей — покрывшиеся изморозью, полуразрушенные стены.

— Воля ваша, магистр. Вы теперь не в своем доме. И видеть меня вам придется. Даже более, я — последний кого вы увидите…

* * *

За школьными занятиями, уроками фехтования, редкими вылазками в город и ставшими уже нормой чаепитиями с Сэлом я и не заметила, как пролетели последние дни зимы. И в ночь с тридцатого февраля на первое марта в Кармоле готовились встречать Новый год.