Дочь Хранителя

Надежды не оправдались. Едва она открыла дверь, он понял: так, как раньше уже не будет. И дело даже не в строгом, но так выразительно подчеркивающем ее фигуру, наряде, не в аккуратно убранных волосах, не в легком, едва уловимом запахе духов, который он с упоением вдыхал этой ночью, прижимая ее к себе там, на людной площади. Все дело в глазах, в огромных серых глазах и в том мимолетном взгляде, что бросила она на него, прежде чем произнести сухо:

— Доброе утро.

— Добрый день, — уточнил он.

Когда девушка, пройдя через комнату, скрылась в коридоре, он закрыл и отложил книгу, которую безуспешно пытался читать вот уже второй час, сдерживая яростное желание швырнуть эту самую книгу в закрывшуюся за ней дверь.

Невозможно. Просто невыносимо. А главное почему, зачем?

* * *

Зачем? Зачем мне все это?

Я даже пройти мимо него теперь спокойно не могу. А ему хоть бы что! Оторвался на миг от чтения, брякнул свое ехидное "добрый день!" в ответ на мое "утро", и снова в книжку уткнулся! А что, разве что-то случилось? Ну, помимо того, что я хотела его соблазнить и сдать Лайсу, чтоб избавиться? Он ведь именно так сказал. Хотя вряд ли, чтоб так и подумал. Подумал он, скорее всего, что некоторые девицы в состоянии алкогольного опьянения ведут себя крайне вульгарно, вешаясь на шею мужчинам и задавая глупые вопросы. Так что, наверное, стоит даже назвать его сегодняшнее поведение весьма корректным, и поблагодарить, что не стал сходу стебаться и отпускать по этому поводу едких шуточек.

А мне-то что делать? Разве смогу я говорить с ним как раньше, делая вид, что не было этой ночи, не было глупых мыслей и страстных внезапных желаний? И что все эти мысли и желания, не возникают вновь и вновь стоит мне только увидеть его, или даже просто вспомнить? Смогу?

Смогу. По тому, что надо. И нельзя, чтобы он догадался, заподозрил хотя бы на миг что-нибудь, потому что сгорю со стыда от одного только насмешливого, а еще хуже жалеющего взгляда или слова. Смогу.

* * *

Эльф снова вернулся к книге. На этот раз читал вдумчиво, пытаясь сосредоточиться, вникнуть в каждую фразу. Отвлечься. Хотя по-хорошему стоило бы подумать, что делать дальше. Просто вычеркнуть из памяти, постараться забыть или…

— Ты есть хочешь? — заглянула в гостиную Галла.

Как ни в чем не бывало заглянула, будничным, может лишь чуточку резковатым тоном поинтересовалась.

— Хочу, — ответил он, не поднимая глаз от печатной страницы.

— Через пять минут будет готово.

И снова закрыла дверь.

Забыть, забыть однозначно. Выбросить из головы раз и навсегда.

А получится ли? Если от одного только взгляда, от звука ее голоса бросает в жар. Если мысли в голову лезут такие, что впору возблагодарить богов за посмертный дар деда, ибо прочти их ревностно следящий за названой сестрой кард, убил бы однозначно, причем убивал бы долго и мучительно — такие они были, эти мысли. И заставить себя не думать о ней снова и снова было просто невозможно.

Но нужно постараться.

Забыть, или хотя бы сделать вид, что забыл, и ни в коем случае случайно сорвавшимся словом не напомнить ей об этой ночи. Он ведь понял прекрасно, что произошло: вчера она просто выпила, сделала и сказала эти свои "много чего лишнего", а сегодня, протрезвев и отоспавшись, горько обо всем пожалела. Так не будет ли бессмысленной жестокостью с его стороны напоминать ей об ошибках? Хорошо еще, что Лайс оказался дома, а то даже страшно представить какими бы могли стать эти ошибки. И не возненавидела бы она поутру и себя за невольную слабость, и его за то, что посмел этой слабостью воспользоваться?

* * *

Пришел. Как ни в чем не бывало пришел и сел за стол. О, боги, я и не думала, что это будет так трудно. Но нельзя же все время прятать глаза и молчать.

— Ты Лайса с утра видел? — заставила я себя начать разговор.

— Да. Сказал, что дня на четыре уезжает.

— Опять?

Четыре дня! Значит, еще четыре дня Эн-Ферро не будет дома, и Ил никуда не уедет, а будет здесь, со мной…

Хотя какое там со мной? Просто будет здесь, дома. Выполнять данное ему поручение по моей охране. Даже не знаю, хорошо ли это — видеть его каждый день, говорить с ним. А может, лучше было бы, если б он и правда уехал? И не как собирался, на день-два, а хотя бы на длань. И за это время все как-нибудь улеглось бы, забылось.

Я, наверное, и правда, слишком долго была одна, а он такой красивый, мужественный — вот и лезут в голову всякие ненужные мысли. А уехал бы…

— На полянку сегодня пойдем? — спросил он, тактично опуская вопрос о моем самочувствии после вчерашнего.

— Пойдем.

Это в смысле, все со мной в порядке и не вижу причин отменять тренировки. Только вот сразу после еды заниматься не желательно, а поэтому пусть он идет и читает свою книгу, а я запрусь на кухне, вымою посуду, начищу на вечер картошки и сделаю еще что-то общественно полезное, чтоб убить как-то эти пару часов. А уже там, на полянке, под все эти "парируй удар" и "короче замах", не останется места для ненужных мыслей, а физическая усталость хоть немного заглушит душевную боль…