Дочь хранителя тайны

Каролина вернула Фебу обратно в коробку и легонько подоткнула под спинку одеяло, вспоминая при этом Дэвида – как он, сам не свой от усталости, жует за столом кабинета сэндвич с сыром, глотает остывший кофе, а потом снова распахивает дверь – каждый вторник по вечерам, когда больница открыта для неимущих. В такие дни в приемной всегда полно народу, и Дэвид, бывало, оставался на работе далеко за полночь, после того как сама Каролина уходила домой, до того измотанная, что и думать-то не могла. Она ведь и полюбила его за благородство натуры. А между тем он велел отвезти свою новорожденную дочь в это страшное место с безжалостным и холодным освещением, где продрогшая женщина сидит на краю кровати, а ее волосы рыхлыми стожками ложатся на пол…

Это убьет ее, сказал он про Нору. Я обязан уберечь свою семью…

За дверью раздались шаги, и на пороге появилась седая женщина в белом халате, почти таком же, как у Каролины, дородная, но очень подвижная для своей комплекции, деловитая. В иной ситуации она произвела бы на Каролину самое благоприятное впечатление.

– Чем могу помочь? – спросила вошедшая. – Давно ждете?

– Да уж, – кивнула Каролина. – Давно.

Женщина устало покачала головой.

– Ясно. Прошу прощения, буран виноват – мало кто на работу вышел. У нас ведь в Кентукки как? Снегу выпадет на дюйм, а жизнь во всем штате останавливается. Сама-то я родом из Айовы и в толк не возьму, что за трагедия, ну так ведь другим же не объяснишь. Ладно, бог с ними. Что у вас?

– Вы Сильвия? – спросила Каролина, лихорадочно вспоминая имя, записанное вместе с адресом: листок она оставила в машине. – Сильвия Паттерсон?

Лицо толстухи потемнело.

– Еще чего не хватало! Я Джанет Мастере. Сильвия здесь больше не работает.

– А-а, – только и сказала Каролина.

Джанет Мастере явно представления не имела, кто перед ней и зачем: не удалось, видно, доктору Генри с ней связаться. Каролина опустила руки, скрывая грязный подгузник.

Джанет Мастере угрожающе подбоченилась, сузив глаза.

– А вы из той фирмы, как я погляжу? Которая торгует молочными смесями? – осведомилась она, кивая на коробку с невинно улыбающимися младенцами. – Мы в курсе про делишки Сильвии с вашим торгашом, так что если вы оттуда, то забирайте свое барахло и катитесь куда подальше. – Она мотнула головой в сторону выхода.

– Не понимаю, о чем речь, – отозвалась Каролина, – но уйду с удовольствием. Правда. Ухожу и больше вас не побеспокою.

Однако Джанет еще не выговорилась.

– Мошенники, вот вы кто! Таскаете дармовые образцы, а через неделю здрасьте – счет приносят! Приют-то наш, может, и для слабоумных, да только в директорах они у нас, знаете ли, не сидят.

– Само собой, – пробормотала Каролина. – Извините.

Вдалеке раздался звонок. Воинственная Джанет опустила руки, но не смилостивилась:

– Даю пять минут. Выметайтесь, и чтоб духу вашего больше тут не было.

Каролина тупо смотрела в опустевший дверной проем. По ногам сквозило. Когда миг оцепенения прошел, она водрузила грязный подгузник в центр шаткого румяно-коричневого столика у дивана, нашарила в кармане ключи, взяла в руки коробку с Фебой и резво, чтобы не передумать, проскочила спартанский холл и двойные двери. Внешний мир встретил ее пощечиной ледяного воздуха, столь же ошеломительной, как появление на свет.

Каролина пристроила коробку с Фебой на заднее сиденье и тронулась с места. Никто не пытался остановить ее, вообще не обратил на нее никакого внимания. И все же, едва вырулив на федеральную трассу, Каролина нажала на педаль газа, набирая скорость. Усталость окатывала ее, как штормовые волны одинокий утес. Первые тридцать миль она пререкалась сама с собой, иногда даже вслух, сурово вопрошая: «Что ты натворила?» И с доктором Генри спорила, представляя, как углубляется морщинка на его лбу и подергивается мышца на щеке – легкий тик всегда выдавал его чувства. «О чем вы только думали?» – возмущенно восклицал он, и Каролине приходилось признать, что ответа у нее нет.

Мысленные дискуссии быстро потеряли накал, и на магистрали она повела машину механически, изредка встряхивая головой, чтобы не заснуть. Близился вечер. Феба спала уже почти двенадцать часов, скоро голод даст о себе знать. Каролина вопреки здравому смыслу надеялась, что к тому времени успеет добраться до Лексингтона.

Она только что миновала последний съезд на Франкфорт – за тридцать две мили до дома, – как вдруг у идущей впереди машины зажглись тормозные огни. Каролина сбавила скорость, еще, еще, наконец почти утопила в пол педаль тормоза. Уже наступали сумерки, солнце тусклым пятном низко висело в затянутом облаками небе. На вершине холма движение полностью встало; длинная лента габаритных огней тянулась вниз и обрывалась пульсирующим красно-белым сгустком. Авария, несколько машин сразу. Каролина чуть не расплакалась. Бензина осталось меньше четверти бака, только-только до Лексингтона; пробка явно не на один час, а глушить мотор и остужать машину с новорожденным ребенком рискованно.