Дочь княжеская. Книга 1 (СИ)

Экран возле значка связи оставался пустым. Судорожные попытки дозвониться до бабушки, до Олега, Стефа, вообще до кого бы то ни было, результата не дали. Тишина, ни гудка, ни сообщения, что абонент временно недоступен…

Христинка села на камень, потёрла лицо ладонями. Её вдруг накрыло истерическим хохотом. Она смеялась, смеялась, смеялась, и не могла остановиться, смеялась до колик, до спазмов в горле, до жуткого полувоя-полурыдания, эхом заметавшегося над водою.

Волна жарко облизнула босую ногу. Начинался прилив.

Глава 2. Попала

На Чёрном море, как известно, приливов и отливов не бывает. Таких, чтобы уровень воды изменялся на значительные метры. Поэтому Христинка не сразу поняла, в какую ловушку угодила.

Она вообще мало что понимала, и был момент, когда ей всерьёз показалось, будто она сошла с ума и уже никогда не станет нормальной. Судите сами: скала, прямо на глазах выросшая в обе стороны, бабушкин голос, сеть из молний, зелёное солнце. Так не бывает. Не бывает, и всё. Это только в глупых книжках про попаданцев бывает, а по-настоящему так не бывает. Этого не может быть, потому что не может быть никогда!

Но вода уже поднялась по колено и не собиралась останавливаться. Тёплая, гораздо теплее, чем обычно в Чёрном море в июне. В такой воде не замерзнёшь, даже если очень долго пролежишь. Зато утонуть в ней можно с той же гарантией, что и в воде холодной.

Надо было спасаться.

Христина не знала, на какую высоту здесь поднимается прилив. Но если принять во внимание отметины на берегу… И деревья, облепившие вершины. Наверное, надо лезть до самых деревьев, чтобы наверняка. По скальным выступам, по трещинам. В купальнике… Хорошо хоть, берег не был отвесным, и твёрдая порода выступала из него большими ступенями. Не гигантскими, просто большими. Неприступными их назвать было нельзя. И воздух дышал теплом, именно теплом — не жарой и не холодом, а очень комфортным таким, комнатным почти, теплом. И не было ветра. И вода прибывала медленно. Христинка лезла вверх, как во сне.

Это не я. Это мне снится. Это я читаю с наладонника книгу…

Но ссадины и синяки болели по-настоящему. Ладони пекло будущими мозолями по-настоящему. Горло ссохлось по-настоящему. Подвернувшийся под ступню камешек с ненавистью вонзился в пятку, и сразу ударило остервенелой болью: по-настоящему. Сухой чешуйчатый ствол едва не угробил вовсе: пальцы поехали по легко слоившейся коре. Ужас взлип по спине едким потом: самое коварное для лазания дерево сосна! Там, у Паруса, у настоящего Паруса, на берегу росли реликтовые сосны. Христинка не очень-то приглядывалась к ним, сосны и сосны. Эти, здесь, тоже выглядели как сосны. Реликтовые или нет, какая разница. Главное, повезло не сорваться.

А потом повезло ещё раз. Христина услышала звук воды! Вода! Ручеёк, звонко брякавший о скальную породу, на большой поток, судя по звуку, не походил никак.

Ручеёк лился из трещины в скальном выступе, выступ весь был попятнан ржавыми потёками, видно, порода содержала железо, и оно на открытом воздухе окислялось. Пятачок перед скалой оказался небольшим но Христинка уместилась на нём даже с комфортом. Можно было спокойно сидеть без риска свалиться вниз. И не надо было ни за что цепляться…

Вода оказалась замечательной. Ледяной, с кислым привкусом ржавчины, с нарзанными пузырьками. Христинка никак не могла напиться. Набирала в ладошки, давилась, захлёбывалась, но не могла остановиться. Мир вокруг умер, сжался в точку размером с небольшую расщелину, по которой бежала тоненькая ниточка пресной воды…

Потом Христина долго сидела, привалившись плечом к прохладному камню, бездумно смотрела на море. Оно было здесь другим. Весь мир был здесь совсем другим, и с этим оставалось только лишь смириться. Попала, как бабочка в зелёный янтарь.

Изжелта-зелёное солнце медленно опускалось в золотистую хмарь, окутавшую далёкие острова. От солнца по морю протянулась широкая, салатного оттенка дорожка. По небу растеклось огромное светящееся облако; четыре здоровенных луны гуськом шли друг за другом, две мертвенно-бледные и круглые, третья в виде синей половинки, а четвёртая изогнулась вишнёвым месяцем, демонстрируя мерзкую ухмылочку ехидной сволочи.

Накрыло вдруг, повело, захлестнуло яростным чувством.

— Ненавижу!!! — закричала Христина, ахая кулаками вниз, по щебню. — Ненавижу!!! Уроды обнутые, суки… ненавижу!!!

И разрыдалась. В голос. Как будто слёзы могли вернуть всё обратно…

Солнце утонуло за горизонтом, оставив по себе зеленовато-рыжую полоску остывающей зари. Над морем повисли прозрачные сумерки. А где-то на берегу, причём, не сказать, чтобы очень уж далеко, возникла цепочка неподвижных огней. Город! Ну, или поселение. Там наверняка кто-то живёт. Люди… Не может же природа, пусть даже иномирная, создавать такие чёткие линии… пчёлы и муравьи не в счёт, ульи и муравейники всё-таки маленькие!