Дочь короля

– Ваше величество, поверьте мне, заклинаю, – взмолилась Мари-Жозеф, – это всего лишь легенда! Шерзад не сможет дать вам бессмертие!

Его величество обратился к Иву:

– Вы ничего не скажете мне, отец де ла Круа?

– Ваше величество?

Мари-Жозеф страстно желала, чтобы ее брат признался королю, что Шерзад никому не в силах даровать бессмертие, даже Людовику Великому или папе Иннокентию.

– Я хотел бы услышать ваше мнение, отец де ла Круа.

Ив по-прежнему безмолвствовал, избегая встречаться с Мари-Жозеф взглядом. Он тяжело вздохнул:

– Ваше величество, у меня нет доказательств ни в пользу этой гипотезы, ни против нее. И таких свидетельств у меня не появится до тех пор, пока я не убью эту морскую тварь или не поймаю других, если они еще существуют.

– Дорогой брат, – в отчаянии произнесла Мари-Жозеф, – не важно, что ты знаешь наверняка и что нет, но ты точно знаешь, что Шерзад – человек, как ты и я.

– Сир, – добавил Люсьен, – вы всегда успеете лишить жизни морскую тварь.

– Вы просите меня пощадить ее?

– Я лишь даю совет, а в прошлом вы соблаговолили прислушиваться к моим советам.

– Месье Бурсен умоляет дать ему время подготовиться к пиру. Я дам ему день, хотя он измучит меня сетованиями. В таком случае русалка проживет до завтрашней полуночи, до празднества после Карусели; за сутки вы должны найти сокровища.

– А если Шерзад найдет их, вы сохраните ей жизнь?

Его величество был неумолим:

– Я подумаю.

Мари-Жозеф поспешила к фонтану Аполлона и к его узнице. Русалка медленно подплыла к ней, вяло покачиваясь на волнах. Сама остро нуждаясь в утешении, Мари-Жозеф принялась утешать Шерзад.

– Граф Люсьен отправил гонца с приказом его величества на своей самой быстроногой лошади, – принялась уговаривать она. – Корабль выйдет в плавание и найдет сокровища. И тебя освободят.

Шерзад оперлась на колено Мари-Жозеф.

«Дома, – пропела она Мари-Жозеф, – мы можем прокричать прямо в волны: „Мне нужно то-то и то-то“. И все русалки и водяные нас услышат. Но если кричать против ветра, голос исчезнет».

Мари-Жозеф грустно улыбнулась:

– Совершенно верно, сестра.

«Поплывем со мною, сестра, – пропела Шерзад. – Я умираю, дорогая подруга, меня спасут лишь прикосновения моих соплеменников».

– Не могу, – прошептала Мари-Жозеф. – Прости меня, Шерзад, но это невозможно.

Мушкетеры подняли полог шатра, впустили зрителей, и те столпились вокруг клетки, подзывая Шерзад выкриками и свистками, протягивая руки меж прутьями клетки, чтобы привлечь ее внимание.

Лакей внес портрет его величества и установил его на королевском кресле.

– Поведай им другую историю, – стала увещевать Шерзад Мари-Жозеф. – Радостную, веселую, пожалуйста.

В шатер вступили Лоррен, Шартр и герцог Бервикский. Они с преувеличенным почтением поклонились портрету его величества и заняли места в первом ряду. Мари-Жозеф притворилась, будто не видит их, даже когда они перешептывались, пересмеивались и бросали на нее оскорбительные многозначительные взгляды.

«Если они приблизятся ко мне хотя бы на шаг, – решила Мари-Жозеф, – я захлопну дверь клетки у них перед носом!»

– Мы пришли послушать русалочью историю! – крикнул Шартр.

Мари-Жозеф сознательно не удостоила его взглядом, проявив неучтивость, которая могла ей дорого обойтись. Она протянула руку Шерзад, та обхватила ее пальцы мягкими как шелк плавательными перепонками, затем отпустила ее руку и стрелой пронеслась по бассейну, рассекая водную гладь, выпрыгнула, взмыв над водой, и, перевернувшись в заднем сальто, перелетела через Тритона.

– Осторожно! Шерзад, не смей!

Лоррен рассмеялся:

– Пусть прыгнет еще раз!

– Нет! – крикнула Мари-Жозеф, слишком расстроенная и возмущенная, чтобы притворяться, будто не замечает Лоррена. – Здесь мало места, она же разобьется!

– Его величество предоставляет морской твари больше пространства, чем своим придворным.

Шерзад снова подплыла к ней, снова вознеслась над водой и чуть было не низверглась на помост. Ее золотистые глаза сияли яростью и отчаянием.

– Браво! – возгласил Лоррен.

– Мадемуазель де ла Круа, пожалуйста, вы же обещали нам историю!

Шерзад промчалась по бассейну почти до самой стенки, в последний момент развернулась и снова пересекла его гладь. Неволя мучила ее. Она нырнула к впускному отверстию и затрясла решетку, тщетно пытаясь выломать, но даже не сдвинула с места. В фонтане она не нашла ничего, чем можно было бы открыть или взломать решетку, а обломки металла, усеивавшие дно, сплошь не годились: и серые, и цвета солнца, они были мягкие и легко гнулись у нее в руках.

Мари-Жозеф позвала ее, но Шерзад не откликнулась: она металась по бассейну, стремительно и неутомимо преодолевая одно и то же маленькое расстояние, но разве так она дала бы выход своему гневу и неистовству, окажись она в океане? Она причитала и плакала, передавая скорбь мутной воде. Мимо проплыла рыбка. Шерзад схватила ее и разорвала на куски. Блеснула чешуя, и вода тотчас унесла ее.