Дочь короля Эльфландии

Их крылья вскоре снова зашумели на крыше; лапки снова заскребли и зацокали по сланцу; но ненадолго вернулись голуби к своим домам. Всеми покинутый, тролль выглянул из окна, наблюдая обычаи Земли. Он увидел, как на нижнюю крышу опустилась трясогузка, и следил за нею, пока птичка не упорхнула. А затем два воробья слетели поклевать зерно, рассыпанное по земле; их тролль тоже приметил. Каждое из этих созданий представляло для тролля совершенно новый вид, и Лурулу выказал не больше интереса, следя за каждым движением воробьев, нежели выказали бы мы, повстречав птицу, науке абсолютно неизвестную. Когда ласточки упорхнули, утка закрякала опять, да так обдуманно, что прошло еще десять минут, пока Лурулу пытался понять, что она говорит; и хотя тролль бросил это занятие, отвлекшись на другие занятные вещи, он остался в убеждении, что утка сообщила нечто важное. Затем в воздухе снова закувыркались галки, но их голоса звучали фривольно, и Лурулу не обратил на них особого внимания. К голубям на крыше, что упорно не желали возвращаться в гнезда, он прислушивался долго, не пытаясь понять, что они говорят, однако удовлетворенный уже тем, как они излагают суть дела; троллю казалось, что голуби рассказывают повесть самой жизни и что все в мире обстоит лучше некуда. А еще он почувствовал, прислушиваясь к негромкой воркотне голубей, что Земля, должно быть, существует весьма долго.

За рядами крыш к небу поднимались высокие деревья; ветви их были голы, за исключением вечнозеленых дубов и лавров, сосен и тисов, и плюща, что карабкался по стволам вверх; однако почки буков уже готовы были раскрыться, солнечный свет мерцал и вспыхивал на почках и листьях, и плющ и лавр переливались золотом. Подул ветерок, мимо проплыл дым от соседней трубы. Вдалеке Лурулу различил огромную и серую каменную стену, что окружила сад, дремлющий в лучах зари; в солнечном свете он отчетливо различил проплывающую мимо бабочку: долетев до сада, бабочка резко спланировала вниз. Мимо церемонно прошествовали два павлина. Тролль увидел, как тень крыш пала на стволы и нижние ветви сверкающих дерев. Он услышал, как где-то закукарекал петух и снова залаяла гончая. А затем на крыши внезапно хлынул ливень, и голубям немедленно захотелось вернуться домой. Они опять слетелись к оконцам и искоса поглядели на тролля; но на этот раз Лурулу замер неподвижно; и спустя некоторое время голуби, хотя и видели, что чужак никоим образом на голубя не смахивает, согласились, что к племени котов он не принадлежит, и возвратились наконец на родную улицу, к своим крошечным домикам, и продолжили там свой занятный и древний рассказ. Лурулу весьма не прочь был в свою очередь поведать им причудливые легенды троллей, заветные предания Эльфландии, но он обнаружил, что наречия троллей голуби не понимают. Потому тролль просто сидел и слушал разговор голубей – до тех пор, пока ему не показалось, что птицы убаюкивают неугомонный нрав Земли, и подумал, что, может статься, при помощи некоего сонного заклинания голуби пытаются оградить от времени свои гнезда. Лурулу еще не до конца постиг могущество времени и до поры не ведал, что в наших полях ничто не обладает силою выстоять противу него. Даже голубиные гнезда выстроены были на руинах старых гнезд, на прочном основании обломков, что время возвело в голубятне, – точно так же, как за ее пределами пласты земной тверди состоят из ставших прахом холмов. Непросто оказалось для тролля воспринять разрушительную работу, столь грандиозную и непрестанную, ибо сообразительность и сметка Лурулу рассчитаны были на дремотную тишину и покой Эльфландии; и он предпочел предаться размышлениям менее глобальным. Видя, что теперь голуби настроены вполне дружелюбно, тролль снова спрыгнул на сеновал, вернулся с охапкою сена и сложил ее в углу, устраиваясь поудобнее. Голуби, наблюдая за этой деятельностью, снова искоса оглядели гостя, и шейки их странно подрагивали; но в конце концов птицы решили примириться с жильцом. Тролль свернулся на сене и стал слушать историю Земли – он полагал, что именно о ней ведут речь голуби, хотя языка их не понимал.