Дочь короля пиратов

Я бегу к Райдену, сажусь на холодную палубу и кладу руки ему на голову. Я наклоняюсь, как будто собираюсь его поцеловать. Мне нужно вдуть воздух ему в легкие. Зажав нос правой рукой, я дую ему в рот, стремясь, чтобы воздух дошел до легких.

Пару мгновений я жду, затем пробую еще раз. Пять раз я пытаюсь вдохнуть в него воздух, но ничего не меняется.

– Нет, – едва слышно шепчу я.

Я кладу голову ему на грудь, беззвучно умоляя, чтобы она поднималась и опускалась, чтобы легкие работали, чтобы тело сохранило в себе жизнь.

Этого не может быть! После того, как он меня спас. После того, как дал в себя выстрелить, чтобы помочь мне. Он не может сейчас умереть.

Но в его легких вода. Я чувствую ее под щекой. Если бы я могла ее оттуда выманить…

Я кладу руки ему на грудь, чтобы казалось, будто я пытаюсь вытолкнуть воду, но я знаю, что сейчас это бесполезно.

Я пою так тихо, что меня может слышать только Райден, если он жив. Я говорю его мозгу, чтобы он оставался живым. Я прошу органы работать. Я не могу исцелить его раны. Я не могу ничего ускорить или изменить. Я могу влиять только на его разум. Я велю ему не сдаваться. Не сейчас. Ему нельзя умирать.

Послав немного своей песни, я обращаюсь к той воде, что подо мной. К воде в легких Райдена. Я не могу ее коснуться, но я ее чувствую. И я требую, чтобы она поднялась ко мне.

Однако она не движется.

Я приставляю палец к груди Райдена и тяну ее на себя – физически и мысленно. Всем своим существом я велю ему вернуться к жизни.

И наконец вода поднимается. Она вытекает из его легких, просачивается сквозь плоть, выступает на коже и входит в меня.

– Теперь дыши! – приказываю я и одновременно продолжаю петь.

Я снова вдуваю воздух ему в рот. Требую, чтобы легкие заработали. Его сердце еще бьется, так что если я смогу убедить легкие самостоятельно качать воздух, то он будет в порядке. Он должен быть в порядке!

Райден хватает ртом воздух, вдыхая с таким шумом, какого я никогда еще не слышала. Он напоминает мне новорожденного, который делает свой первых вдох. Это звук жизни.

Я откидываюсь назад и перевожу дух.

Через секунду меня уже схватили. Драксен, видно, вернулся в чувство. К моему горлу прижато лезвие меча. Еще одно прижимается к животу так крепко, что царапает мне кожу. Но у меня нет сил, чтобы обратить на это внимание. Райден жив. Это единственное, что имеет значение. Глаза у него закрыты, раны еще кровоточат. Но он будет жить.

– Что прикажете с ней делать, капитан? – спрашивает один из пиратов, держащих меня.

– Отведите ее обратно в тюремный отсек. Я хочу, чтобы за ней все время следили пять человек. Не давать воды и еды. И не говорите с ней.

И я, словно канарейка, снова в клетке.

Я начинаю все это ненавидеть.

Глава 20

У меня нет слов, чтобы описать, как я мерзну в тюремном отсеке. Теперь, когда у меня есть возможность подумать о себе, я начинаю ощущать мокрую одежду и пронизывающий утренний холод. Небольшие щели в обшивке пропускают в отсек свежий морской бриз. Он скользит по коже, и следом за ним по телу пробегают волны дрожи.

Моих саквояжей с чистой одеждой здесь нет. Не знаю, что сделал с ними Райден. Может, пока моя клетка была открыта, их взяли другие пираты. Ткань можно продать за хорошую цену, а пираты прибыли не упустят.

Я сижу на полу, обхватив руками колени. Пальцы ног у меня онемели. Я снимаю сапоги и изо всех сил растираю пальцы руками.

Люди по ту сторону решетки ничего не предпринимают. Они на меня практически не смотрят. Драксен, по-видимому, тщательно выбирал мне охрану. Они не станут отвечать на мои комментарии.

– Драксен решил меня уморить, или я могу все-таки получить одеяло? Эй, урод, я с тобой разговариваю!

Один из них оглядывается. Его лицо краснеет, затем он снова поворачивается к стене.

– Как же Драксену удалось подобрать целую команду глухих, чтобы меня охранять? Дайте мне чертово одеяло, или я вам головы разобью! Похоже, мне не стоит надеяться, что кто-то из вас бросит мне рубашку?

Я не погнушаюсь любой вонючей ветошью, лишь бы она была сухой.

Наконец я заставляю себя высушиться. Я бегаю по кругу, размахиваю руками – в общем, делаю все, чтобы заставить кровь пульсировать в сосудах. Но от этого меня только больше обдувает ветром. Мне хочется снова оказаться в воде.

Я снимаю столько одежды, сколько могу снять в такой компании, не опасаясь последствий.

Как это получается, что на мне все еще есть вода? Откуда ее так много? Самое ужасное то, что я легко могу ее убрать, но не знаю, какие будут последствия. Может, я потеряю себя и стану сиреной? Или смогу сохранить рассудок, как мне уже несколько раз удавалось с помощью Райдена? Я не знаю, но не могу рисковать. Учитывая, что мне предстоит.

Не знаю, сколько времени проходит до момента, когда я отбрасываю излишнюю осторожность и принимаюсь тихо петь низкую ноту человеку, который поднимал взгляд при моих насмешливых репликах. Он кажется мне самым слабым из них.

– Принеси мне одеяло!

Я швыряю в него эти слова в виде угрожающей песни. Послание, заключенное в ней, может слышать только он. Для других она просто бессмысленное мычание.