Дочь кузнеца, или Секреты Средневековой стоматологии (СИ)

- Эх, дочка, на то они и господа, чтобы на своих землях суд править. На то их воля – судить нас или миловать, - ответил, устало присев в кресло, и подперев рукой висок, кузнец. – Барон наш, Готфрид де Рос, он из рода старинного, слава у его предков немалая. Издавна они в нашем королевстве обширными землями владели. Да при королевском дворе служило де Росов немало. Одним словом, он из самой большой знати будет. А насчёт того, добрый ли, злой ли… Знаешь, в народе такая поговорка ходит: «Траву хвали в стогу, а господина – в гробу». Нет, зря хулить я барона не стану. Не было от него мне вовек притеснения. И дела свои, сказывают все, вершит по справедливости. Да ведь господскую волю заранее не предугадаешь... Ежели послушает отца Стефана, не ровен час, и разгневается. Тогда уж и не знаю, чего нам ждать.

- А вдруг, отец, барон к нам сам надумает явиться? Тогда что ты ему скажешь? Вдруг и он нашу лекарню происками дьявола посчитает? – спросила я с тревогой.

- Вот это вряд ли, дочка, - вздохнул кузнец. – Барон-то Готфрид, он немощен, ходить не может. В не столь давние годы это было – изволил выехать на охоту, да стрела шальная ему спину пробила. Вот и прикован он к креслу, из замка своего не выезжает. Все бумаги, что ему о делах владений доставляют, самолично читает, да только не выходя никуда. Вот и думаю – самого-то барона к нам вряд ли каким ветром занесёт, а вот наветов отца Стефана опасаться следует. Кто знает, какие он наговоры на нас возведёт? Отец опять глубоко вздохнул и поднялся с кресла.

- Ну да ладно, Лира, чему быть, того не миновать. Будем уповать на милость Всевышнего да на мудрость господина нашего. Пойдем в дом, полно пустыми разговорами себя терзать. Время, оно само рассудит, что да как…

Однако время показало, что кузнец ошибался. Прошла примерно неделя с визита священника в наш дом. Все эти дни мы продолжали принимать и лечить новых пациентов. И вот, накануне воскресенья в нашей деревне произошло невиданное доселе событие.

Из-за дальнего холма на дороге показалась пышная карета с баронскими гербами на дверцах, запряженная шестёркой чистокровных лошадей. Крестьяне с изумлением смотрели на господский экипаж, которого в нашей глуши отродясь не видывали. Мужики снимали шапки и низко кланялись, женщины чинно приседали.

Пропылив по проселочной дороге, карета остановилась у наших ворот. Отец и я, заслышав шум, поспешили выйти во двор. Дверца экипажа распахнулась…

Глава 12

Отец и я, затаив дыхание, наблюдали за въехавшей в наш двор каретой. Мне впервые довелось увидеть в своём новом мире настоящий дворянский экипаж, и я разглядывала его, словно передо мной возник кадр из какого-то забытого фильма о Средневековье.

Карета была роскошной, уже по ее внешнему виду становилось понятно, насколько богат владелец. Закрытый кузов, изготовленный из дорогой древесины и железа, был украшен позолотой и родовыми гербами. Короб был разделён на две части: переднюю, где сидел кучер, и заднюю, для пассажиров.

Шестёрка гнедых лошадей, запряжённых в экипаж, тоже говорила о высоком статусе владельца. Кони восхищали силой и статью, - чистокровные рысаки, а не захудалые крестьянские клячи вроде деревенских лошадок. Они были украшены богатыми бархатными попонами и сбруями. Окна экипажа были застеклены, но зашторены пурпурной тканью, так что рассмотреть, кто же находился внутри, никак не удавалось.

На запятках кареты стояли два форейтора, одетых в одинаковые фиолетовые камзолы и береты с перьями на головах. На спинах их одежд красовались те же гербы, что украшали карету. Когда экипаж остановился, лакеи спрыгнули с запяток и спешно кинулись к дверце кареты. Слуги достали из глубины экипажа кресло и затем хозяина кортежа, бережно усадили его на это кресло. Прибывший зорко посмотрел на нас с отцом, совершенно растерянным от нежданного визита.

- Его милость, высокородный барон Готфрид де Рос! – торжественно объявил один из форейторов. Отец поспешил низко поклониться, а я, уже обученная по примеру других девушек правильным манерам, поспешила присесть в глубоком реверансе.

Отец кинулся к дверям, открывая их и указывая слугам путь в комнату. Два крепких форейтора легко занесли кресло с лежащим на них господином внутрь, и отец указал им место на кровати, куда можно было водрузить этот живой груз. Когда барона бережно уложили, кузнец ещё раз низко поклонился.

- Добро пожаловать, ваша милость! Вот уж не чаял я вас в своем скромном жилище привечать! Чем могу служить?

Барон ответил не сразу. Со своего ложа он внимательно глядел на отца и на меня, стоявшую поодаль в смиренной позе воспитанной девицы. Пользуясь паузой, я тоже с нескрываемым интересом изучала облик первого в моей в жизни средневекового аристократа.