Дочь Лебедя

— Ты когда-нибудь звонила ему домой? Ты знаешь его друзей? Вот видишь! Он женат или живет с кем-нибудь.

Сильви хотела слышать только то, что она могла понять.

— Мне кажется, он ведет двойную жизнь. — Это было самое большее, что я могла ей сказать. — Сильви, послушай меня. Мне кажется, что он… педик.

Молчание.

— Боже мой, только не ты! — сказала она.

— Что ты хочешь этим сказать? — Я боялась, что она знает, о ком я говорю.

— Такое уже случалось в вашей семье. Твоя мать… — продолжала Сильви.

— Нет! — быстро возразила я.

— Что значит «нет!» А твой отец?

Я покачала головой. Это было не одно и то же. У меня все по-другому.

— Что бы ты стала делать в такой ситуации, а? — спросила я.

— Я бы на пушечный выстрел не стала даже приближаться к этому змеевнику, — сказала Сильви, поднимаясь с подушек, чтобы прекратить разговор — он совершенно не интересовал ее.

— Мы поедим что-нибудь?

У меня в кухне была еда для Феликса. Экзотические фрукты, вяленое мясо, творог и томаты.

«Я только съем помидор», — говорил он, и потом подчищал все копчености и другие деликатесы прямо из вощеных пакетов, где они лежали уже нарезанные тонкими кусочками.

— Что это такое? — открыв холодильник, спросила она, и начала перебирать пакетики.

— Что это такое? А это? Сколько времени все это лежит здесь? Никогда не ела ничего подобного!

Она трогала еду, приготовленную для Феликса, и мне стало так неприятно. Я была беспомощна в ее присутствии. Она меня просто вытесняла из моей крохотной кухоньки. Сильви представилась мне животным, в виде большого щенка, который разыгрался в моей комнате, загрязнявший мое одиночество своими идиотскими смешками и неприхотливыми заботами. Но я сама пригласила ее. Это была моя вина.

Мы сидели на полу и ели с бумажных тарелок. Сильви прикончила мясо, сыр и бутылку вина. Она сказала, что если мужчина тебя любит, то хочет жить вместе с тобой, если только он не отвел тебе роль любовницы. Тогда он захочет держать тебя на определенной дистанции, чтобы росло желание.

— Обычная рутина убивает любовь, — добавила она.

Мне стало интересно — включает ли это в себя и приготовление для него чая и завтрака по утрам? Я ничего не понимала.

Чем больше говорила Сильви, тем больше она припоминала разные случаи из жизни.

— Самая лучшая связь та, которая не может быть полностью реализована. Если ты хочешь обычной спокойной жизни, у вас должны быть общие вкусы и друзья, но если ты хочешь необыкновенную страсть, ты должна быть счастлива тем, что случайно перепадает тебе.

— Все это так сложно и непонятно, — ответила я. — Разве нет другого пути?

— А мне хочется и того, и другого. Я вижу, что Марк становится обыденной жизнью для меня, да и я для него. Но мне хочется сумасшедшей страсти!

— Я никогда не бываю уверена, когда я увижу его снова, — заметила я, чтобы она не завидовала так откровенно.

— Это же прекрасно! Здесь есть элемент сюрприза.

Я знала, что мне придется очернить мою связь для Сильви, убедить ее, что я очень несчастлива. Но в то же время у меня была гордость, и тщеславие, и желание так изобразить мою связь, чтобы она засияла.

— Спустя пятнадцать или двадцать лет, когда состарюсь, я буду вспоминать это состояние как самую огромную любовь в моей жизни!

Сильви вздохнула.

— Он хороший любовник? — спросила она.

Я как-то не думала о нем именно в этом плане. Каждое его возвращение вызывало у меня огромный прилив благодарности, и как только он появлялся, я чувствовала уверенность, что тебя хотят.

— Да, — ответила я.

Сильви сразу же выдала очередное клише.

— Быть хорошим любовником значит иметь огромную практику, так говорит моя мать. Это как игра на фортепьяно! Музыканты должны заниматься каждый день. И они не играют одну и ту же вещь. — Сильви вздохнула и спросила: — У тебя нет шоколада или пирожного?

Я встала, пошла на кухню и вернулась с печеньем.

— И это все? — спросила Сильви. Я сказала, что да.

— А как насчет шоколада, который он приносит тебе? Разве мы не можем съесть его?

— Нет! — ответила я. Мне хотелось обсуждать с ней только то, что интересовало меня.

— Я хочу, чтобы он любил меня, — сказала я. Как будто она что-то могла сделать.

— Он и так тебя любит, — заметила Сильви, поглощая печенье.

— Смотри на меня, когда ты говоришь это.

— Хорошо, я смотрю на тебя. Он тебя любит!

— Но откуда я знаю? О, Сильви, ты не можешь разложить карты или как-то еще погадать мне? Разве нельзя что-то придумать?

— Ты не должна его спрашивать. Мужчины ненавидят такие вопросы больше всего!

— Я знаю, ну и что мне делать?

Сидя на полу, я слушала трюизмы Сильви, как будто их было возможно применять ко мне и Феликсу. Ее советы было невозможно выполнить: брать, молчать, исчезать, быть таинственной, никогда ничего не показывать, и тебя станут любить? Подражать Дафне, мчаться по лесу, выглядывать из-за деревьев, исчезнуть, выть в ночи, и если тебя поймают — превратиться в дерево. Это же невозможно. Как вы сможете сделать это, если у вас две ноги в сабо, на вас надет комбинезон, у вас есть номер телефона и даже работа.