Дочь ледяного юга

Ненастью до «Смелого» уже не дотянуться. Над ледоколом в облачные разрывы проглядывало солнце. Разве что ветер поднялся, норовя распахнуть плащи моряков, кинуть в лицо солёные брызги. Хотя, разве мог он испугать тех, кто прошел южные широты, многие месяцы провёл на ледяной земле Данироль, и теперь снова стремиться постигнуть чудеса далёкого континента?

В голову лезли разные мысли – всё меньше о гатурах, больше – ледяной земле, развалинах, местных жителях – обитателях побережья – охотниках и рыбаках, о девочке-дикарке Тинри. Малявка привязалась к нему за те дни, пока он готовился к путешествию вглубь континента, выжидал нужной погоды. Ходила хвостиком, расспрашивала о «зелёной земле», куда мечта попасть, рассказывала поверья и предания своих диких сородичей, давала дельные советы, как вести себя в метель и морозы. Советы, которые, между прочим, дважды спасли Бартеро жизнь.

За девочку он корил себя до сих пор. Он был для её соплеменников чужаком, как гатуры для людей. Своим вниманием к крохе он приговорил её к гибели. И эта вина грызла его душу с жадностью голодной крысы, пробравшейся на заполненный зерном элеватор. Из-за него, чужака с «зелёной земли», малышку принесли в жертву ледяным демонам. А он опоздал всего на день, задержавшись в размороженном городе.

Нет, она жива. Его тщательно развиваемое гатурами чутьё подсказывало – жива! Только не мог определить, в какие края ведёт это чувство. Что за сила утащила её у него из-под носа?

Зачем он ждал столько времени? Почти два года! Прозябал на Спире, ворошил отчёты прошлой экспедиции, доказывал адмиралу и его помощникам необходимость новых исследований. Как бы выразился прямолинейный Эдвараль, – чесал спину пяткой. Почему он не искал Тинри, как собирался вначале? Некогда было. Проклятье! Всегда некогда!

– Я найду тебя, маленькая. Я переверну весь мир, но я найду тебя! Хотя бы для того, чтобы спокойно спать, чтобы не нести груз твоей загубленной жизни на своих плечах! Вот вернусь из экспедиции и отыщу.

Бартеро уплыл, не представляя, какие силы растревожил на Спире. Нанятый Габриелем Мидару для поиска гатурьего архива знаменитый Итеро Кинс взялся за дело всерьёз. Никакие запреты и преграды, будь они даже возведены могущественными инопланетянами, не могли остановить этого человека, ведь Итеро будто сорняк прорастал в любых условиях, на любой почве. Его настоящего имени не знали самые близкие люди, кроме Лайва, пожилого советника. Он-то и отвечал за переписку мафиози с матушкой.

В день, когда после трёхмесячного расследования Итеро должны были принести заказанные Габриелем бумаги из Первопланетного Дома, Лайв, прозванный охраной Усача Торопыгой за медлительную тяжелую поступь и шумную одышку, остановил новенькое авто модной марки, но уже с подбитой задней фарой, у высоких металлических ворот особняка Кинса. Миновав обширный розовый сад, зимой почти не цветущий, он вошел в двухэтажный богатый дом.

Итеро дожидался советника у камина, развалившись на белоснежном кожаном диване. Он обречённо взял письма, просмотрел даты на почтовых штемпелях, выбрал первое по давности и приступил к чтению. Через полчаса, порядком утомлённый от бесконечных сетований матушки на его невнимание, неважное здоровье, своего повзрослевшего воспитанника и приёмную дочь, он встал и налил себе целый стакан вина. Выпив его залпом, он повернулся к Торопыге:

– Знаешь, Лайв, почему я сбежал из дома?

– Ты мне это уже рассказывал, – флегматично замелил советник.

– Да, помню. Не удивительно, что от драгоценной мамочки удрала и моя новоиспечённая сестрица.

– Как она, кстати? – чувствуя, что шефа посетило сентиментальное настроение, спросил Торопыга. – Там же учится?

– Делает успехи. Ещё и навигатором станет. Представляешь, сестра Усача Итеро работает на гатуров! Ужас! Надо за ней присматривать, может, пригодится.

– Отправить кого-нибудь на Вису? – осведомился Лайв.

– Не сейчас. Ты иди, погуляй. А мне ответ писать придётся. Кто знает, когда ещё момент представится. Не напишу – моя удивительная матушка волне может собраться навестить своего несчастного сыночка, – выпроводил советника Кинс.

Сев за стол, он принялся придумывать письмо, сопровождая каждый абзац ядовитым мысленным комментарием.

Милая мамочка!

Прости, что долго не отвечал. Я слишком был загружен работой эти четыре месяца, приходил домой за полночь и валился с ног. Ты же знаешь, для таких неудачников, как я, с работой на Спире не всё гладко. Платят немного, за любой проступок могут выгнать. Я по-прежнему выполняю обязанности счетовода в магазине, а так же подрабатываю по мелочам когда грузчиком, когда маляром. Берусь за любую работу в надежде скопить на своё жильё.

«Да, милая мамуля, – застаревшая обида ещё давала о себе знать. – Получай, что хотела. Считала меня хроническим неудачником, наслаждайся теперь!»

С жильём у меня по-прежнему плохо. Недавно в моей тесной комнатке в социальном приюте протёк потолок. Пришлось тратиться на ремонт целых тридцать монет, а это моя зарплата за неделю.