Дочь лесника

Начнем с того, что был он не картонным, как в наши дни, и не из обклеенного бумагой шпона, как в моем детстве, а деревянным. Строго говоря, и не коробок даже, а маленькая шкатулочка с откидной крышкой и цветным рисунком на ней, изображавшим как раз горящую спичку. Терок на коробке не имелось. Ну что ж, вроде как первым, фосфорным еще, спичкам терка особо и не требовалась — зажигались они о любую более-менее негладкую поверхность. Сами спички тоже впечатляли — сантиметров восемь в длину, толстенькие такие, головастые, они внушали своим видом почтение и уважение. Не какие-то там финтифлюшки! Интересно смотрелся и маленький глиняный горшочек, вставленный в проделанную в полке дырку — должно быть, для отработанных спичек. Ясное дело, сразу возникло желание ради интереса такую спичку зажечь, но все же решили зазря хозяйское добро не переводить. Кто его знает, сколько тут эти спички стоят?

Пока мы знакомились с местом, которому на ближайшее (знать бы еще, какое по продолжительности) время предстояло стать нашим пристанищем, вернулась Лоари, притащив два толстенных, но судя по всему, легких матраса. «Тюфяк», — вспомнил я название таких подстилок, набивавшихся соломой. Судя по запаху, здесь они, должно быть, за неимением соломы, были набиты сушеной травой. Подняв крышку сундука, девушка пригласила нас заглянуть внутрь, и нашим взорам явились две небольших подушки, одеяла из толстого, очень похожего на шинельное, некрашеного сукна, да стопка льняных простынь. Что ж, сегодня спим в человеческих условиях, ура!

Лоари Триам снова ушла, а мы, посидев пару минут, решили пойти посмотреть, как устроились Сергей с Алиной. В общем-то, так же, с той лишь разницей, что у них лавки были составлены вместе и для верности связаны веревками, да тюфяк был один, зато широкий, двуспальный, так сказать. Да, замечательные люди эти Триамы — не просто приняли неожиданных гостей, оказавшихся в беде, но и устроили каждого в соответствии с семейным положением. Наши гостеприимные хозяева нравились мне все больше и больше.

— Как тут классно! — восхищенно произнесла Алина. — Антиквариат живой! Минимализм, а так уютно! — раскрыть рот, удивляясь тому, что молодая женщина знает такие слова как «минимализм», я не успел, вовремя вспомнив, что Алина дизайнер. Пусть и по одежде, но каким-то общим понятиям ее учили же.

— А дальше что и как будет? — Сергей продемонстрировал куда большую практичность.

— Дальше? — переспросил я. — Если я все правильно представляю, нас скоро позовут за стол.

— А потом? — Алина тоже переключилась на более практические вопросы. — Ну не сегодня и не после обеда, а вообще потом?

— Не знаю, — честно признался я. — Люди они хорошие, как я понимаю, более-менее зажиточные, но вечно мы тут жить, насколько я понимаю, не будем.

— Федор Михайлович, — в голосе Алины слышалась робкая надежда, — вы думаете, мы сможем домой вернуться?

— И опять не знаю, — я вздохнул. — Но сейчас Триамы — наша единственная надежда на нормальную жизнь. Пойми, Алин, здесь по отношению к нам прошлое. Разница полторы сотни лет примерно. Я-то не знаю всего, что тут нужно для жизни, Николай тоже, а вы с Сергеем, уж прости меня, тем более. В общем, так, это я всем говорю. Смотрите внимательно по сторонам, чем мы с вами можем тут быть полезными. Эта семья сейчас, повторяю, — наш единственный шанс не то что на достойную жизнь, а просто на выживание.

— Федор прав, — поддержал меня Николай. — Нам сделали добро, добром и отвечать будем.

В дверь постучали. Вот это да! Мало того, что выделили нам жилье, так и ведут себя, словно оно наше! Простейшее, в общем, проявление обычной для воспитанных людей тактичности нас ошеломило. Хорошо хоть, Алина быстрее всех сообразила встать и открыть дверь, не хватало еще хозяев заставлять ждать в собственном доме!

Это снова была Лоари, переодевшаяся в обычную женскую одежду, как у матери и жены брата (эх, черт, было же наверняка в старину какое-то одно слово, которым жена брата называется!). Как я и предсказывал, хозяева звали гостей за стол, а перед этим Лоари отвела нас к самому обычному рукомойнику. Что ж, с бытовой культурой тут, похоже, порядок.

Глава 5

— И что ты обо всем этом думаешь? — спросил я Николая.

Ответил он не сразу. Занят был — чистил винтовку. Делом этим из-за патронов, снаряженных черным порохом, приходилось заниматься частенько, очень уж скапливался в стволе нагар, да и свинцовые безоболочечные пули изрядно засоряли нарезы. У Триамов мы жили уже почти два месяца, и неделе, кажется, на третьей Корнат выдал мне, Николаю и Сергею по ружью. Вообще, ружей у доброго семейства приходилось штуки по три на каждого, включая даже Корната-младшего и Тирри, так что от себя хозяин ничего не отрывал. Тем более, винтовки он нам не подарил, а именно что выдал.