Дочь лодочника

Малёк сидел на коленях и греб на своей барке по воде широкими перепончатыми ладонями. Он двигался вперед-назад вдоль своих переметов[17], каждый из которых был отмечен пластиковой флягой, качающейся на реке. В оранжевом холодильнике лежали шесть окуней, четыре леща и скользкий сомик. Сменив переметы, он вернулся на берег и лег на подстилку из сосновых иголок, чтобы обсохнуть на теплом солнце. В паутине узоров, что составляли деревья на фоне неба, он видел разные фигуры и лица.

Около полудня он услышал тихий шум мотора со стороны байу.

«Сестра», – подумал он, вытащил лодку полностью на берег и побежал, с холодильником в руках, поднялся в чащу, которая тянулась к вершине холма. Один раз оступился и выронил рыбу на землю. Пристыженный собственной неуклюжестью, отряхнул рыбу и, бросив обратно в ящик, побежал дальше. Поставив холодильник на задний порог Искриной лачуги, он обошел переднее крыльцо, где нашел Бабу, ожидавшую его на веранде, глядя на долгий склон двора, где Сестра уже появилась среди берез с луком и колчаном. В правой руке она несла зеленый рюкзак. Левая же держала длинный висячий рукав…

Девочки.

Мальчик юркнул к краю холма и скрылся среди кудзу.

– У нас компания, – проговорила Баба, разглаживая передник. В ее голосе слышалась нотка настороженности и даже страха.

Из укрытия:

«Что такое компания?»

Баба не ответила.

Сестра с девочкой стали подниматься по холму, и Малёк шмыгнул под приподнятое крыльцо к кудахчущим курам и залег в тени животом на прохладную грязь. Баба не ругалась, только глядела на него с непроницаемым выражением лица, и когда он скрылся, лишь слегка пожала плечами и повернулась к склону, прикрыв глаза ладонью от солнца.

Вскоре девочкина голова показалась из-за склона. Сестра тянула девочку вверх, когда та остановилась, цепляясь за Сестру через рукав, который был ей слишком длинным. Девочка медленно открыла и закрыла глаза, будто солнце светило слишком ярко. Под сорочкой на ней была грязная пижама. Малёк прополз на животе чуть вперед, чтобы получше присмотреться. Баба с Сестрой тихо перекидывались словами. Сестра сняла с себя лук и колчан, поставила их на ступеньки крыльца и обошла лачугу вместе с Бабой и девочкой. Мальчик выполз из тени. Из-за угла лачуги он видел, как они втроем направились к вершине холма, мимо огорода и потрепанного пугала, мимо уборной и колонки и вошли в баню, закрыв за собой дверь.

Старая кедровая баня стояла на ложе из камня, дерева и грязи. Ее черная труба, изгибаясь, тянулась к небу.

Мальку баня не нравилась. Ночью, когда спал у себя в сарае, что стоял чуть выше по склону, он иногда слышал шепот, доносящийся из ее стен. Грозные слова на Бабином языке.

Но сейчас солнце было высоко и подобное казалось глупостью, поэтому он тихонько подкрался к двери и всмотрелся в узкую щель. Он не видел во мраке ни Бабы, ни Сестры, зато видел девочку – она сидела на решетчатой сосновой скамейке. Сидела, сведя колени, и пальцы ее ног касались круглых речных камней, вделанных в твердую землю под скамьей. Руки она сложила на коленях, волосы были короткие и колючие.

«Она умеет разговаривать? Ее кто-нибудь научил, как Сестра научила меня?»

Он услышал шаги и едва успел отпрянуть, прежде чем дверь распахнулась и проем заполнила коренастая фигура Бабы.

– Принеси дров, – велела она.

Искра выложила растопку на дрова в большой каменной печи, занимавшей дальний угол, откуда вверх, к крыше, чтобы выпустить дым, тянулась металлическая труба. Малёк стоял рядом с тремя ореховыми поленьями в руках. Он пристально смотрел на девочку, которая сидела на скамье безо всякого выражения, уставившись на грязный пол.

Миранда повесила свою сумку на крюк возле двери.

Искра подожгла спичкой сосновый сук, а от него – растопку в печи.

Миранда видела, что у мальчика были вопросы, но его руки были заняты дровами и задать их он не мог. Старуха взяла их у него по одному и положила в огонь с помощью железных щипцов, и когда пламя разгорелось, жестом велела мальчику взять три кедровых ведерка, что висели на стальных крючках на стене, и наполнить их из колонки. Он сперва выронил ведро и погнался за ним по полу, затем подхватил вместе с остальными двумя и вышел.

– Раздень ее, – сказала Искра.

Но когда Миранда прикоснулась к девочке, та отпрянула от нее.

– Мы тебя сейчас помоем, – сказала Миранда.

Девочка только смотрела на нее немигающим взглядом.

– Мы тебя не обидим, – заверила Миранда. – Обещаю.

Затем снова потянулась к ней, и на этот раз девочка подняла руки, позволив Миранде стянуть с себя сорочку и пижаму. Миранда ахнула, когда увидела ее, обнаженную до пояса. Ее тельце оказалось худым и бледным, а живот и руки были усеяны мелкими, аккуратными шрамами.

– Кто мог такое сделать? – изумилась Миранда.

Искра выхватила у Миранды одежду и оглядела ребенка.

– Уверена, это она сама. – Затем набросила рубашку Хирама на плетеный стул в другом конце комнаты. Пижаму она бросила в огонь.

– Нам нужно будет больше воды, – сказала ведьма Миранде. – Пусть мелкий принесет, но сюда пусть не заходит.

Девочка сложила руки на груди, наблюдая за женщинами.