Дочь лучшего друга

Звонок Чернова застает меня, когда допиваю кофе. Господи, этот-то чего?

— Роман, а ты подъехать можешь? — спрашивает он, поздоровавшись.

— Я сейчас не в городе. Что-то случилось? — спрашиваю хмуро.

— Нетелефонный разговор. Если коротко, сегодня кроме тебя дали ещё одно предложение. Ценник чуть ниже, чем у тебя, и ощущение, что предложение слизали с твоего, подправив.

Я даже не чувствую, как сминаю картонный стакан, и только когда горячий кофе оказывается на руке, бросаю его на стол. Отчим, выпучив глаза, тут же отводит взгляд и начинает вытирать темную лужицу. А я думаю только об одном: сдал! Матвей, сука, сдал цифры! Отомстил, блядь!

И тут мобильный издаёт писк.

— У меня телефон садится, — говорю быстро в трубку, — буду в городе завтра, все решим.

Не успеваю услышать ответ Чернова, потому что экран гаснет, и я с досадой отбрасываю телефон в сторону.



Глава 42. Саша

Отец вырывает мой телефон из рук ровно в тот момент, когда я нажимаю кнопку отправить.

— Ему пишешь?

Оборачиваюсь и ловлю злой взгляд, пытающийся проникнуть куда-то в глубину моего сознания, чтобы выпытать ответ на вопрос: как же так вышло?

В любое другое время я бы спасовала, но сейчас отвечаю твёрдым взглядом. И первое, что говорю, протягивая вперед ладонь:

— Верни телефон.

То ли мой взгляд, то ли просто отец думает совсем о другом, но он на мгновение теряется. И следом злость снова его охватывает.

Я рассматриваю его лицо с разбитой скулой и припухшей губой, и в голове тут же всплывает картинка возле дома Борцова. Как Рома бьет папу, а я ничего не могу поделать.

А главное, отец не хочет, чтобы я ему помогла. Ещё в машине пытаюсь сказать о том, что надо обработать раны, но он закрывается, не реагирует, словно меня вовсе нет. До дома мы гоним так, что я испуганно цепляюсь за ручку и вздрагиваю на каждом повороте.

Внутри разъедает словно серной кислотой: боль, обида, отчаянье… я не знаю, какое из чувств сильнее, но вместе они смешиваются в ядовитый коктейль, который нестерпимо жжёт.

— Никакого телефона, — жестко отрезает отец, возвращая меня в реальность.

— Ты не имеешь права… — начинаю я, но тут же осекаюсь под его взглядом.

— Ты… — папа тяжело дышит, подыскивая слова, я зажмуриваюсь, боясь продолжения. Но оно оказывается неожиданным. В два шага отец оказывается рядом, обхватывает мое лицо ладонями, приподнимая, заставляя взглянуть ему в глаза. В них свой коктейль, ещё похлеще моего, и мне становится больно, словно я вытягиваю все его чувства сейчас через трубочку из груди.

— Он тебя вынудил? — шепчет папа, ища в моих глазах хоть какую-то надежду. — Соблазнил? Заставил?

Смысл сказанного доходит до меня с запозданием, я шарахаюсь в сторону, вырываясь из объятий.

— Нет, — мелко мотаю головой, — нет. Он бы никогда… Я сама…

Отец сжимает челюсть, и я вижу, как дергается щека от боли в разбитой скуле. В этот момент хлопает входная дверь и слышится мамин голос:

— Матвей, ты уже дома?

Папа смотрит на меня таким долгим взглядом, что мне становится осязаемо холодно. Когда он выходит, я обхватываю себя за плечи, озираясь по сторонам. Подхожу к окну: машины Ромы нет, тетя Инна тоже уехала. Сажусь на кровать в ожидании неизбежного. Сижу, сложив руки на коленях, слыша, как мама охает при виде папы, как они идут в кухню. А потом становится тихо. Так тихо, что когда снова раздаются шаги, они звучат в моей голове так глухо и протяжно, что хочется заткнуть уши.

У мамы невероятно растерянный вид. Смотрю на неё словно со стороны, словно меня тут вовсе нет.

— Это правда? — почти шепчет она.

Я понимаю, что это мои родители, что я должна быть чуткой, мягкой. Но ещё понимаю, что должна постоять за нас с Ромой. Они имеют надо мной слишком большую власть, и если я прогнусь сейчас, то могу и вовсе сломаться. Может, им от этого и станет легче, но именно сейчас я не готова идти на подобные уступки.

Я задираю подбородок и говорю:

— Да, это правда. У меня с Ромой отношения. Мы занимались сексом. Я его люблю.

Последние слова слетают с губ сами по себе, они для меня как логичное продолжение сказанного раньше. Но я так теряюсь, осознавая, что сказала их, что последнее “лю” звучит шепотом. Я это сказала? Призналась, что люблю?

Мама закрывает рот, глядя на меня расширенными глазами, потом переносит ладонь на лоб, и взгляд начинает хаотично метаться по комнате, словно ища спасения в каком-то безопасном закутке.

— Саша… — шепчет мама, и тут появляется папа.

— Не слушай ее, — резко перебивает, — он просто запудрил ей мозги. Ира, это же Борцов! Он столько баб соблазнил…

— Но Саша… — мама только бестолково шепчет мое имя, которое разлетается по комнате пустым звуком.

— Шура невинное создание, как ей было устоять?

Я вскакиваю так быстро, что их внимание невольно приковывается ко мне.

— Он меня не соблазнял, — говорю твёрдо. — Это я. Я сама пришла к нему и попросила.

Мое имя тихим шёпотом снова заполняет комнату, на большее у мамы просто не хватает сил.

— Не слушай ее, — отец ищет спасение от правды, прикрываясь этими словами, — она сейчас что угодно скажет, чтобы его выгородить.