Дочь мадам Бовари

– Вот, понимаете ли, наши мастера пера пишут обо всех, даже о доярках. А последняя приличная книжка о чекистах и милиционерах вышла в 1968 году. Все, что печаталось потом, не заслуживает внимания. Так, чтиво. А мне бы хотелось, чтобы появился роман, настоящий, увлекательный, чтобы читатель забыл про все свои дела, чтобы все ждали продолжения, где был бы настоящий герой. Ну, вот, например, есть Базаров у Тургенева, – милицейский чин проявил чудеса осведомленности, – появилось явление – базаровщина. Вы меня понимаете?

Костин понимал. Он и сам бы хотел написать такой роман.

– Давайте попробуем, – Вадим произнес это машинально.

– Давайте, вы мне симпатичны, – на удивление быстро согласился чин.

Вадим Петрович, будучи человеком кокетливым, в ответ на похвалы своему творчеству всегда цитировал Ивлина Во. Последний утверждал, что написать «роман может каждый, если дать ему шесть недель времени, ручку, бумагу и убрать телефон и жену». Поскольку жены у Костина не было, телефон он и так всегда отключал, когда работал, то уже через месяц был написан первый роман под названием «Стрела правосудия». Готовую рукопись Костин отпечатал, переплел в хорошую кожаную обложку и отдал читать милицейскому чину.

– Вот, – сказал тот, взяв в руки увесистую папку, – основательного, добросовестного человека видно сразу. И уважение он умеет выказать. Гораздо приятнее читать такую рукопись, чем рассыпающиеся листы.

Через три дня поздно вечером в квартире Костина раздался телефонный звонок:

– Вадим, я прочел! Это потрясающе, это роман века! Точно вам говорю. Ну, может, мелочи чуть-чуть подправим. У вас там герой есть, уж больно вы его таким «орлом» вывели! Как-то немного не скромно.

– Напротив, я даже приуменьшил его роль в раскрытии этого дела, – ответил Костин, а сам про себя усмехнулся. Прототипом обсуждаемого героя был сам милицейский чин. Вадим специально выбрал в архиве дело, в котором участвовал его новый знакомый.

Книга имела такой успех, что Костину пришлось срочно дописывать вторую часть с теми же героями. Издательство, с которым он сотрудничал, не слушало никаких отговорок.

Через несколько лет Вадим Костин стал известен на всю страну, еще через пару лет он стал лауреатом Государственной премии, лауреатом премии МВД и других менее значительных премий и наград. Теперь Вадим Петрович уже не сходил с проторенной тропы – тема разрабатывалась им основательно, с привлечением архивных материалов, закрытых дел, государственных документов прошлых лет, к которым он получил доступ благодаря милицейскому чину. Гонорары потекли сначала ручейком, потом речкой, потом – полноводным потоком. Как, собственно, и задумывалось, Костин переехал из своего тихого района в центр, купил машину и старую дачу на Николиной Горе. Жизнь, наполненная приятными событиями, увлекла его, не оставляя ни времени, ни сил, ни желания для воспоминаний.

Легенды о романах с прекрасными дамами перестали циркулировать, как только Вадим Петрович сделал предложение Галине Ильиной, дочке высокопоставленного чекиста.

В девяностые годы прилавки Елисеевского магазина были пусты. Даже пирамиды консервов, которые в последние годы украшали мраморные столы за спинами продавщиц, куда-то исчезли. Народ же заходил в магазин скорее по привычке. Видимо, всем казалось, что уж в этом храме торговли обязательно что-то будет, несмотря ни на какую разруху. Однако разочарованные люди уныло бродили вдоль прилавков, задирали голову, рассматривая знаменитую люстру, вздыхали и выходили опять на улицу. Квартира Костина находилась неподалеку, в большом сером доме напротив ресторана «Арагви». В этом самом доме жил знаменитый классик, который, выходя на свой балкон, громко, перекрывая шум улицы, кричал швейцару ресторана: «Накрывайте, сейчас буду». В Елисеевский Вадим Петрович всегда входил с черного входа – это, по его меткому замечанию, было «продуктивнее». Вот и сейчас он неторопливо вышагивал с полным пакетом снеди. Правда, этот набор несколько отличался от прежних. Не было икры, крабов, семги. Но зато были другие, не менее важные продукты – масло, мясо, колбаса, сыр.