Дочь мэра (СИ)

Я моргаю пару раз, переводя мутный взгляд на этого поцю, он же, не мигая взирает на меня. Ноздри раздуваются как у буйвола. Бесит так, что аж трусит, мне б ему втащить так, чтоб не встал. Сразу стану поспокойнее.

Не хочу признавать, но я точно ревную. Ревную, потому что вдруг догоняю: у них нечто уже давненько, ладно, не у них. У него что-то к моей Яночке уже давно, и тот букет теперь понятно от кого.

Но почему она молчала? Особенно после слов о том, что она теперь в курсе. Серьезно? И ты молчала? Почему?

Он тебе нравится? Кажется, я схожу с ума по этой девочке, и готов ревновать ее к каждому столбу.

Яна мягко обхватывает мое лицо и заставляет смотреть на себя. Еще бы. Когда тонкие пальчики намертво впиваются в твою кожу, и в мозгах сразу столько идей, как именно это еще могло бы быть еще и не тут, а в кровати, я больше точно никуда в сторону смотреть не смогу.

Жар по коже распаляется быстро и все от одного источника. Мягких подушечек, аккуратно порхающих по моему лицу. Большой палец ложится совсем близко к губам, и я открываю рот, хватая сахарный пальчик.

Не смотрю на додика, но реакция его точно яркая, потому что меня начинает сдувать адским пламенем, изрыгаемым его взглядом. Огнедышащий дракон во всей красе. Улыбаюсь и провожу языком по подушечке большого пальца. ВСТАВЛЯЕТ. Как обычно, а вот Яночка краснеет, облизывая нижнюю губку.

Я б обязательно сожрал ее всю.

— Саша, пожалуйста, — Облачко убирает руки и разворачивается ко мне спиной. Вид тоже вау, но, блять, какого хера? Эффект такой, будто мне жали конфетку и отобрали сразу. Я только лизнул, да и хватит? Серьезно?

Она идет в его сторону и примирительно приподнимает руки.

— Бодя, пожалуйста, дай нам поговорить. Иди в машину.

— Хуй там валялся, — иду к ним и хватаю мою девочку за руку.

Говорить она с ним собралась без моего присутствия. Но Облачко поворачивается и бросает на меня свирепый взгляд.

— Богдан, нам надо поговорить, а затем я сяду к тебе в машину. Мы будем прямо перед тобой. Мне надо ровно пять минут, пожалуйста.

Сейчас она полна решимости, и может я никогда не видел ее такой суровой.

— Увижу, что он к тебе прикасается, я выйду из машины и сделаю его инвалидом, — говорю громко и безапелляционно. Додик хмыкает, явно не воспринимая мои слова всерьез.

Ну смейся. Хорошо смеется тот, кто смеется последний ведь.

Иду к машине задом, мониторя ситуацию впереди себя. Яна не думает приближаться, да и этот Саша тоже не делает и шагу вперед, но взгляд при виде на мое Облачко ощутимо меняется.

Тоже плывет.

Блять, он очень похож на меня.

Мы оба поплыли.

Глава 39

ЯНА

Мне кажется, мое сердце сейчас выпрыгнет. Я чувствую, что что-то не так, почти сразу. Вот просто щемит до боли сердце. И потому быстро сообщив маме, что иду на день Рождения к однокурснице и может даже с ночевкой (причин ей не верить мне попросту нет), хватаю сумочку и мчусь к центральным воротам, которые от нашего дома буквально в трех минутах пешей прогулки.

Белое платье и кеды — вряд ли смотрится как «обычное», но я очень хочу быть красивой сегодня по-особенному, ведь на вечере будут друзья Богдана, и все они будут меня оценивать. Хоть бы кто что ни говорил, всегда первое впечатление — оценить нового человека по внешности.

Мне даже пришло в голову подвести глаза, просто чтобы было…

Наверное, мое предчувствие, срабатывает не просто так. Буквально за десять минут до выхода я же столкнулась с Сашей, с которым мы теперь стараемся не пересекаться.

Ощущения такие, будто бы я глубоко ранила человека, мне даже сложно с ним здороваться.

Просто не получается смотреть ему в глаза.

Он скупо поприветствовал меня, явно рассмотрев довольно нарядный вид, и тут уже ушел во двор. То есть все было быстро, так, как будто ему и вовсе неинтересно мое общество.

Хорошо если все так. Но моя уверенность крепнет изо дня в день, что это, увы, неправда. Цветы тому доказательство. Прислать их было больше некому, и если это не Богдан, то ответ до боли очевиден.

Так и оказывается, когда я, сжимая сумочку, вижу перебранку Саши и Богдана. Исаев не сможет просто проигнорировать подобный выпад, и я уже замечаю, как они размахивают кулаками.

Приходится поднажать, и уже я так быстро бегу, что начинаю задыхаться. Падаю на грудь Богдану и так хочу верить, что это их остановит от кровопролития. Ему же совсем нельзя…нельзя так напрягаться.

Но он словно не слышит меня, а даже когда мне удается придавить хотя бы шатким авторитетом, выдает свои условия. Когда я остаюсь с Сашей наедине, мне приходится полминуты просто отдышаться, чтобы не задохнуться.

Он смотрит на меня волком, грудная клетка раздувается. Я делаю шаг назад, ощущая острый пик, направленный мне в спину. Волосы разлетелись по спине, и все мои шаткие попытки привести их в одну форму в незамысловатой прическе — провалились.

Я стою перед Сашей и собираюсь с мыслями, но вот безопасник отца, напротив, идет напролом.

— Я не стыжусь своего поступка, — отрезает он, всматриваясь в меня взглядом побитой собаки. Конечно, нельзя сказать, что он при этом лишен злобы.