Дочь моего врага 2

Но на душе, тем не менее, стало легче. Губы тронула легкая улыбка. Когда Роман сказал мне, что все это время я считалась мертвой, мое сердце и вправду остановилось на несколько кротких мгновений. Я не могла поверить, что родная стая решила отречься от меня таким жестоким образом. Сердцу стало легче от признания отца в том, что все это он проделал ради моей безопасности. Между нами будто пала стена, разделявшая нас все последние месяцы.

Суд

— К вопросу о вашей вражде мы еще вернемся, — кровожадно усмехнулся Высший. Ох, что-то мне подсказывает, что этот суд будет не только над Борисом. Сегодня Высшие намерены рассмотреть более глобальные вопросы. Ой, что-то у меня засосало под ложечкой. Волчица тоже почувствовала неладное. Неужели они решили распустить стаи…?

Наконец, настал кульминационный (как я думала) момент суда. В зал вызвали Бориса. Под конвоем охраны моего похитителя ввели в зал под оглушающее молчание всех присутствующих. Мой взгляд оказался прикован к равнодушному лицу. Этот мужчина жил в моем доме, общался с моими родителями и пытался стать моим мужем. Только теперь я отчетливо осознала, что же чувствую по отношению к нему — презрение. Раньше я давила в себе это чувство, оправдываясь тем, что Борис не сделал мне ничего плохого. Теперь я понимаю, что он — причина многих моих кошмаров. Я ведь не раз видела во сне эти большие руки, тянущиеся ко мне в темноте. Видела очертания этой массивной, совсем не свойственной оборотням тучной фигуры. Мое подсознание пыталось указать мне на истину, но я упорно не слышала его.

— Борис Гарлицкий, — протянул Высший. Обвиняемый был надежно связан, его охраняли два крепких оборотня. Сбежать у него не получится. Если он попытается, его порвут на лоскуты мои родные. Они несколько недель держали в своем доме шакала! Боюсь представить, какой это удар для отца. — Вы обвиняетесь в похищении Юлии Манкуловой и нападении на нее же спустя полгода.

— Да, я признаю свою вину, — с гордой улыбкой заявил Борис. Я ощутила, как напрягся рядом со мной Роман. Он с такой силой сжал кулаки, что захрустели кости. Боюсь, если он потеряет над собой контроль, то никакая охрана Бориса не спасет. — Жаль, что я не убил ее, — с сожалением вздохнул мой похититель.

— Что она вам сделала? В чем причина такой ненависти?

— Я быстро понял, что Роман Манкулов, — имя моего мужа Борис выплюнул с презрением, — влюбился в эту девчонку. Я пристально следил за его жизнью, был в курсе всех важных событий. Убив девчонку, я надеялся причинить боль своему врагу и сломить его. Если бы он лишился еще и ребенка, это стало бы моей окончательной победой.

Теперь пришло время удерживать меня. Волчица внутри меня ощетинилась, выгнув спину и показав острые зубы. Этот слизняк хотел убить моего мальчика?! Только потому, что этому трусу не хватает смелости сразиться с Романом напрямую, он хотел убить невинного ребенка! Удивительно, как удержался и не надругался надо мной, когда держал в своем бункере.

— Вы напали на самку, — с расстановкой произнес Высший, постукивая пальцами по столу, — и признались в намерении убить младенца-альфу. Это карается смертной казнью.

— Я знаю, — рассмеялся Борис пугающим смехом. Да он же сумасшедший! Настоящий маньяк. — Я знал, что, скорее всего, умру. Оно того стоило. Я не стерпел те обиды, какие мне причинили те, кого вы здесь защищаете. У меня не получилось убить тех, кто был дорог моему врагу, но я рад, что доставил ему неприятности. Я умру с мыслью о том, что я хотя бы попытался отстоять собственную честь. Это придаст сил многим из тех, кто сейчас подвергается произволу со стороны молодых негодяев. Все они должны помнить, что за свои поступки придется отвечать. Конечно, я не жду, что вы будете судить Манкулова за его преступления. Все знают, что он на особом положении.

— Не говорите о том, в чем вы совершенно ничего не понимаете, — рыкнул на него Высший. — Манкулов уже доигрался, — он бросил на Романа ненавидящий взгляд, и мой муж ответил ему тем же. Странно, что перед заседанием Роман ничего не сказал мне о том, что же произошло между ним и правящим кланом. Не понимаю, почему? Сейчас чувствую себя не в своей тарелке, не понимаю, что происходит. В чем суть конфликта между Романом и Высшими? Не удержавшись, я послала мужу недовольный взгляд, без слов спрашивая, почему он ничего мне не сказал?!

— Не думай об этом, — едва слышно шепнул мне Роман. — Думай только о ребенке и ни о чем не волнуйся.

— Не указывай, о чем мне думать, — без агрессии, но твердо отозвалась я. — Я имею право знать, что происходит. Если не желаешь посвящать меня в свои дела, то зачем ты вообще вернулся?