Дочь моего врага. Цвет горечавки

В комнате царил ужасный беспорядок: тут и там валялись пустые бутылки, скомканная грязная одежда, остатки еды и курительной смеси. Тяжко вздохнув, я оглядела грустным взглядом весьма богатое поле для деятельности. Если бы я не знала, что нахожусь в покоях отпрыска знатнейшего вельможи Арриксакса, то решила бы, что здесь проживает самая настоящая свинья. Но нет, это было обиталище самого Свинея Хемиша, и после него мне предстояло убрать комнаты его дружков, которые были немногим лучше.

Засучив рукава, я взялась за работу. Первым делом открыла окно, чтобы тут все проветрить: тут стоял мерзкий запах курительной смеси и грязных носок лорда Свинея. На мгновение поймала свое отражение в стекле. Оттуда на меня смотрела красивая бледная девушка в черном форменном платье ниже колена с передником и отложным воротником, с тёмно-русыми волосами, сколотыми белым кружевным чепцом. Ох, до чего же мне за прошедшие две недели надоело это черное платье и особенно этот чепец! Хотя, по правде говоря, Свиней Хемиш с его дружками достали меня куда больше! Студентка академии, которую я встретила в самый первый день, говорила правду: молодые маги питали какую-то нездоровую страсть к уборщицам, ибо их грязные намёки и глупые шуточки уже были мне поперёк горла.

Чего только стоит недавний случай: я мыла полы в ресторации (где знатные студенты изволили принимать пищу), а эти, не знаю, как их помягче назвать… гаденыши, долго-долго за мной наблюдали и хихикали. Когда же я со своей шваброй приблизилась к их столику, нарочно разлили по полу клубничный йогурт, и раскрошили хлеб. Их откормленные рожи прямо-таки светились довольством, пока я корячилась под столом, собирая липкую кашицу.

— Эй, поломойка! — не глядя на меня, лениво протянул Свиней, как будто со стулом заговорить соизволил. — Ботинки мне помой, а то я наступил в эту гадость…

— Аккуратней надо быть! — буркнула я.

— Не тебе мне указывать, челядь!

Отпрыск герцога Хемиша выставил из-под стола свой изгвазданный ботинок из дорогой крокодильей кожи. Ну, а мне что делать? Скрипнула зубами, отжала тряпку и протерла испачканную подошву, в душе желая ткнуть Свинея лицом в разлитый им йогурт и немного повозить.

В дополнение к этому милому диалогу лучший друг Свинея Борис Криско (сын местного судьи) по-хозяйски хлопнул меня по попе. Этот Борис точно был каким-то озабоченным, так как я постоянно ловила на себе его масляный взгляд, которым он буквально раздевал меня догола. А однажды, когда я во время перемены чистила в коридоре картины, встав на стул, Криско подбежал и задрал мою юбку, явив целой толпе студентов мои кружевные белые трусики. Я, конечно, наорала на этого идиота и ударила его ершиком для пыли. Так тот прикинулся сильно ушибленным, и на следующий вечер меня вызвал управляющий и объявил строгий выговор: чтоб, мол, не смела к высокородным студентам лезть. Хотя, вообще-то это они ко мне лезли, и им давно уже следовало настучать по голове за невиданную наглость.

Но Хемиш со своей компанией это еще полбеды… Нас с Абигейл, которая, узнав, что меня взяли на работу, быстренько переобулась и сделала вид, что она лучшая моя подруга, поселили вдвоём в жалкой каморке в подвале. Убирать академию мы должны были напополам: мои первые пять этажей, ее следующие пять. Так вот эта паршивка лишь один единственный раз действительно мыла полы на своей территории — в самый первый день, когда нас только приняли! И то, вымыла только два этажа, а потом сказала, что ей надо полежать, так как она что-то себя плохо чувствует.

В итоге ее работа, конечно, досталась мне!

С тех пор так и повелось: то Абигейл болеет и ей надо лежать, то она куда-то запропастилась… В любом случае — все десять этажей убираю я. У меня не оставалось сил уже ни на что! Не говоря уже о том, чтобы пытаться разузнать, что я хотела… Я даже раздеться перед сном была не в состоянии. Приползала в каморку, валилась на койку прямо в форменном платье, не разбирая постели, и просто вырубалась.

Я прекрасно знала, куда пропадает Абигейл, несколько раз специально полюбопытствовала. Она ходила к управляющему, иногда в его комнату, а иногда прямо в кабинет и там удовлетворяла его всеми возможными способами. Но больше всех мистер Риган любил иметь ее в попу, и, по-моему, был готов делать это постоянно. В своих играх они становились все изощреннее и изощреннее. Как-то, обратив внимание, что Абигейл вновь пропала, я, проходя мимо комнаты Ригана, глянула колдовским зрением сквозь стену и даже опешила от его больной фантазии.

Голая Абигейл лежала кверху попой на кровати, а управляющий, вставив между ее половинок сосиску, полил все это горчицей и томатным соусом и принялся со смаком эту самую сосиску поедать. Я покачала головой и решила, что не хочу знать подробности их игрищ.

Мистер Риган на Абигейл и ее попу теперь просто молился, и пытаться воззвать к его чувству справедливости было бесполезно. Он бы вышвырнул меня из академии и нашел другую девушку, которую устраивало такое положение вещей. И никакие заступники вроде Делла Делмари мне не помогли.