Дочь моего врага. Цвет горечавки

Осталось последнее. Я подошла к Аеску, обняла его и поцеловала со всей страстью на которую была способна, искренне жаждая вернуть ему его магическую силу, которую заполучила, сама того не желая. Пространство между нами вспыхнуло, заклубилось золотистым сиянием, и я почувствовала, как та часть моей магии, которую составляла сила Аеска, покинула меня и вернулась к своему хозяину.

— Маргери… — прошептал он, и что есть силы сжал меня. — Маргери, как же сильно я тебя люблю…

— Дженчин… — начал мой отец и запнулся. — Прости… Маргери! Наверное, так тебя следует называть, ведь ты привыкла к этому имени… Маргери, твоя мать очень ждет тебя! Ашлин хотела поехать с нами, но я не пустил ее — она на девятом месяце беременности. Скоро у тебя родится братик или сестричка, Дженчин… Маргери… Приглашаю в свой дом и вас, лорд-маг. Теперь я понимаю, что нам действительно есть, о чем поговорить.

— Да, есть, — кивнул Аеск. — Потому что я собираюсь просить руки твоей дочери, Брандон.

— Мне и в страшном сне не могло присниться, Ланфорд, что ты станешь моим зятем, — покачал головой отец.

— Дженчин, — повторила я, словно пробуя это слово на вкус, и в этом вкусе мне почудилось что-то знакомое. — Какое странное имя… папа…

— Не странное, Маргери, — Аеск Ланфорд усмехнулся и проговорил, заведя светлую прядь моих волос за ухо. — Ведь «дженчин» по-арриксакски значит горечавка…