Дочь небесного духа

– Вот как? – сразу догадался обо всем Ародан. – Нанас отдал тебе оберег? Получается, ты знаешь про эти камни? Тем лучше. Значит, уже понимаешь, что я это не выдумал.

– Да, знаю. Но какое отношение имеют камни к месту, где вы решили спрятать Силадана?

– Я же говорю: пещера считается священной. Сюда просто так, в одиночку, никто не ходит. И потому, что это строго запрещено делать без нойда, и потому, что просто этого боятся. Ведь и кроме камней здесь достаточно странных вещей: льется непонятно откуда, будто из самих стен, свет; исходят вдруг откуда-то из глубины непонятные зарницы, как будто внизу, под землей, полярное сияние полыхает; слышатся жуткие звуки, да и других странностей хватает. Часто здесь ни с того ни с сего людей вдруг охватывает беспричинный страх. Они начинают паниковать, метаться, убегая порой не к выходу, а наоборот, вглубь пещеры, где начинают блуждать по многочисленным туннелям и навсегда остаются в подземном лабиринте…

«Не бойся, – подал «голос» Сейд. – Он нарочно тебя пугает. Он догадался, что наши прятались здесь, и теперь хочет, чтобы ты это ему сказала сама. Но Гор, если бы и побежал куда-то от страха, то один. Нанас бы просто не смог этого сделать».

«Я понимаю, спасибо тебе», – мысленно ответила Надя мохнатому другу, а вслух спросила у старейшины:

– Но как Силадан смог здесь прожить несколько месяцев без пищи?

– Почему без пищи? Я приношу ему еду.

– Вы?!.. Приносите?.. И Парсыкин вас ни разу не выследил?

– Парсыкин трус, – презрительно скривился Ародан. – Как-то раз он заинтересовался «противорадиационными» камнями и велел мне показать, где находятся залежи. Перед этим я его, конечно, как следует «просветил» насчет легенд, связанных с этой пещерой. Сгустил, конечно, краски, но в меру. Для большей достоверности еще и про экспедицию Барченко добавил. Ну, ты этого не знаешь…

– Почему же не знаю? – возмутилась Надя, вспомнив недавнюю беседу на эту тему с Гором. – Как раз знаю. Это было больше ста лет назад. Барченко тоже этой пещерой интересовался. Но что ему удалось узнать, неизвестно, материалы экспедиции пропали, а самого ученого расстреляли… враги… – Откровенно говоря, подробности девушка забыла, пришлось домысливать от себя.

– Враги!.. – усмехнулся Ародан. – Можно, конечно, и так сказать. Но вообще-то его ЧК расстреляла – одна из важнейших структур Советской власти.

– Но… зачем?..

– А затем, наверное, что слишком много узнал. Но тут можно только гадать. А вот о том, что членов экспедиции, едва они сунулись в пещеру, обуял дикий, беспричинный страх, – сведения все же просочились. Разумеется, я Парсыкину и это между делом поведал. Да еще выбрал для «экскурсии» пасмурный день, чтобы потемнее было, посумрачней… В общем, перетрусил он еще на подходе, в саму пещеру и заходить не стал. Отговорился какой-то ерундой, что передумал, дескать, не хочет на глупости время тратить. Но я-то видел, как у него поджилки затряслись. А может, он и впрямь почувствовал что-то. В общем, я убедился, что сюда Парса Коска больше не полезет – один-то уж точно, и подвел все свои разговоры о пещере к логической развязке. Мол, саамы свято верят, что в горе – обиталище духов. А коли так, их надо задабривать. И дело это, между прочим, нойда. Иначе жители сыйта его не поймут. И намекнул сразу, что понимаю, как «великий нойд» занят, поэтому могу взять эту почетную обязанность на себя, чтобы периодически – скажем, пару раз в неделю – носить в пещеру «дары». Парса Коска эту «идею» с радостью подхватил и даже выступил назавтра «перед народом» с речью, во время которой назначил меня официальным «носителем даров» духам пещеры. Что мне и требовалось. Так что еду для Силадана я стал носить на практически законных основаниях.

– А вы жук! – с оттенком уважения сказала Надя.

– А то! – горделиво задрал бороденку старейшина.

И тут из темной глубины пещеры послышался зычный, эхом отразившийся от стен и сводов голос:

– Зачем звал?!..

Надя невольно ойкнула и отшатнулась назад, едва не отдавив лапы Сейду.

Из темноты в очерченное светом факелов пространство вошел, а вернее, как показалось девушке, проступил, словно нечто призрачное, на глазах обретающее плоть, седовласый старец. Его морщинистое лицо было, как и у Ародана, почти безбородым, покрытым лишь редкими «кустиками» седой растительности, хотя волосы, тоже седые, густыми волнами ниспадали из-под сделанного из оленьей шкуры колпака ниже плеч. Одет старик был в подобие длинного халата, но даже на глаз очень толстого, наверняка тоже из шкуры, только мехом внутрь. Его одеяние было расписано узорами – возможно, цветными, хотя оранжевый цвет пламени делал их черными. Одеяние украшали навешанные на нем костяные и деревянные «бляшки», понизу сплошной полосой шла длинная бахрома. Но больше всего поразил Надю широкий пояс старца. Судя по всему, он был кожаным, обшитым в длину полосами трех цветов, которых при таком освещении тоже нельзя было разобрать. В центре пояса одно над другим крепились три металлических кольца, а справа и слева от них располагались по три вышитых ромба.