Дочь огня

В дом вошла жена одноглазого вместе с Фирузой Молодая девушка была в трауре: платье из синего ситца и поверх тюбетейки — белый кисейный налобник. Исхудавшая, желтая, с заплаканными глазами и припухшими веками, она все же была красива, даже как-то по-новому хороша. Так бывает с прекрасной алой розой, которая, чуть поблекнув, становится от этого еще ароматнее и прелестней.

— Здравствуйте, — сказала Фируза, почтительно приложив руку к груди.

Она продолжала стоять, пока хозяйка дома не предложила ей сесть.

Асо вскочил при появлении женщин, пробормотал что-то в ответ на приветствие Фирузы и умолк. У него от волнения отнялся язык. Молчали и остальные. Фируза сидела, глядя в пол. Асо опустил голову, не решаясь посмотреть на нее.

Нарушила молчание хозяйка:

— Асо отпустили. Через день-два отпустят и дядюшку. Что с него взять, со старого водоноса? Но если узнают, где ты, старику пощады не будет…

— Верно, — подхватил Асо, осмелев, — дядюшка Ахмед-джан велел, чтобы вы пошли к Оймулло, там надежнее.

— И я так думаю, — пролепетала Фируза дрожащим голосом.

— К какой Оймулло? — спросил одноглазый.

— К госпоже Танбур, — ответила жена. — Очень достойная женщина, добрая, участливая.

— Ко мне хорошо относится! — подхватила Фируза.

— Раз так, придется пойти на несколько деньков, — пораздумав, сказал хозяин дома. — Поживите там, пока все уляжется. Тогда снова к нам вернетесь. Очень мы к вам привыкли.

Фируза, все еще не поднимая глаз, застенчиво спросила:

— А как там дядюшка? Что еще говорил?

— Ничего… он там… в миршабхане, — забормотал Асо, — молится за вас… сказал…

Хозяйка дома поняла.

— Ладно, дети, пойду поставлю самовар. А вы тут поговорите.

У хозяина дома тоже нашелся предлог, чтобы уйти. Влюбленные остались одни.

Оба молчали, стеснялись взглянуть друг на друга. Асо мысленно корил себя, обвинял в трусости, но сказать ничего не мог. Совсем растерялся юноша. Да и что говорить? Почтить память Дилором-каниз, вспомнив ее добрые дела? Но зачем бередить свежую рану? А может, утешить, сказать о своей преданности, о том, что он жизнь готов за нее отдать? О чем же, о чем говорить?..

Фируза в это время думала о том, какой Асо хороший, храбрый, не испугался преследований, пошел в домик бабушки, зажег там свечу. Л потом — подумать только — был арестован… И, несмотря на все это, не забыл о ней, пришел тотчас же, как его отпустили. Какое счастье иметь таких друзей! Теперь, когда бабушки не стало, они заботятся о ней, прячут… А вот бедный дедушка мучается ни за что ни про что… Вспомнив и водоносе, Фируза наконец решилась заговорить: Что же передавал мне дедушка?

Умница Фируза, нашлась! Тут и Асо оживился.

Он сказал, что нельзя вам в этом доме оставаться, опасно. Все началось из-за человека, убившего слугу бая и ударившего ножом его самого. Этого человека разыскивают… Но почему-то миршаб и аксакал ищут также вас. Зачем вы им, не могу понять. Был бы у меня свой дом, сим бы вас спрятал, а так что я могу сделать…

У госпожи Танбур тоже неплохо, она мне как мать. Я и учиться у нее буду.

Фируза посмотрела прямо в лицо Асо, и глаза их впервые встретились. У Асо отлегло от сердца.

— Очень хорошо, очень хорошо, милая Фируза! Значит, пойдете к госпоже Танбур… А можно будет к вам наведываться?

Фируза улыбнулась:

— Почему же нет? Оймулло живет в квартале Мирдустим. Дойдете до водоема, а там спросите, каждый ребенок знает ее дом.

— Дом-то и я сам найду, а вот вас…

— Учительница добрая, справедливая, умная. Она позволит нам увидеться. Приходите.

— Да, да, я приду. Как только урву свободную минутку, прибегу туда.

Пусть только все уляжется, а потом…

Он осекся, не мог же он сейчас сказать, что мечтает жениться на ней, отпраздновать свадьбу… Нет у него пока ни кола ни двора. Но зато он молод, здоров и полон желания добиться счастья.

Терять надежду нам не надо никогда — Пусть облако темно, зато светла вода!

Так поется в песне, так чувствует и Асо. Он никогда не отчаивался и всегда надеялся на лучшее будущее, даже в самые трудные минуты жизни. Это придавало ему бодрость.

— Я скажу Оймулло о вас…

— Что вы скажете?

— Скажу, что вы мне как брат, заботливый, нежный брат…

— Я готов за вас жизнь отдать! — с неожиданно прорвавшейся страстью сказал Асо, прямо глядя в грустные черные глаза своей любимой.

— Нет, нет, не говорите так, — потупившись, вымолвила Фируза и вдруг заторопилась — Надо мне поскорее уйти… Если вы не сможете попасть к Оймулло в дом, зайдите сюда, все обо мне узнаете.

— Завтра же приду…

— Ну, надо собираться. Фируза встала.

— Будьте очень осторожны, — внушительно сказал Асо. — У госпожи Танбур много учениц, кто-нибудь из них может донести… Посоветуйтесь с ней, не переменить ли вам имя?

— Это невозможно! Все в школе меня знают. А девочки… они хорошие, не беспокойтесь за меня.

Фируза улыбнулась и пошла, но у двери остановилась:

— Чуть не забыла спросить вас: что мы будем делать в поминальные дни — двадцатый и сороковой после смерти бабушки? Вы придете?

— А как же! — воскликнул Асо, но мысли его были заняты другим.