Дочь огня

Он боялся за эту прекрасную девушку. Несомненно, и бай, и миршаб станут добиваться ее расположения. Хоть бы она не была так красива! Асо так горячо любит Фирузу, что ему не нужна ее красота, он любит ее не за это.

Пора было уходить. Прощаясь, Асо попросил хозяйку дома, чтобы она сама отвела Фирузу к Оймулло Танбур.

Кори Шариф до поздней ночи работал вместе с отцом. Потом завернул в скатерть блюдо с пловом, приготовленным матерью, и пошел прямиком к медресе на берегу хауза Арбоб.

Темная, жаркая, душная ночь распростерлась над городом. На улицах было безлюдно. Совершив ночной намаз, все давно разошлись по домам. Только в некоторых лавках торгового ряда на Новом базаре, тускло освещенных керосиновыми лампами, задержались два-три бакалейщика — авось заглянет кто-нибудь из поздних покупателей.

Кори Шариф пересек Новый базар. Недалеко уже был и хауз Арбоб. Тут он увидел, что из прохода в переулок вышел какой-то человек, этот незнакомец поравнялся с ним и, поглядывая в его сторону, зашагал рядом. Поднятый, как у заправского франта, по тогдашней моде ворот халата закрывал подбородок. По правде сказать, кори Шариф немного испугался, но виду не подал, твердой походкой продолжал идти вперед, стараясь обогнать незнакомца. Безуспешно: тот и не отставал и не опережал его, явно желая идти в ногу. Вот наконец и хауз Арбоб, кори Шариф направился к медресе, но тут незнакомец схватил его за ворот и прохрипел:

— Постой, ака кори!

Кори Шарифу пришлось остановиться, левой рукой он попытался высвободить свой ворот, но это ему не удалось.

— Что вам от меня нужно? — спросил он гневно и недоуменно.

— А что вы собираетесь тут делать в этот ночной час?

— Какое вам дело! Пустите меня! Вам же будет хуже!

— А что вы мне сделаете? — насмешливо спросил незнакомец и дернул ворот еще сильнее.

— Увидите! Не думайте, что я тут один. Эй, кори Усман, Ашраф-джан, на помощь!

Этот крик возымел действие: незнакомец отпустил ворот и засмеялся, открыв свое лицо.

— Ака Махсум?! — Кори Шариф был поражен.

— Что, напугал?

— Пропадите вы! — едва приходя в себя, сказал кори Шариф. — Нашли время шутить!

Между тем кори Усман и Ашраф-джан прибежали из медресе. За ними шел Мирзо-Ибрагим.

— Пустяки, ничего не случилось. Ака Махсум просто пошутил. Милости просим!

Все двинулись к медресе. Дверь в келью кори Шарифа была открыта, горела висячая десятилинейная лампа. Пройдя вперед, ака Махсум спросил:

— Неужто это ваша келья, кори Шариф?

— Вы что, не видите?! — расстилая дастархан, воскликнул кори Шариф. — Моей кельи не узнали?

— Я подумал, что живет здесь кто-то другой, образованный, чистоплотный человек. Книги в порядке, чайник блестит, пиалы сверкают, на имласе ни соринки. А ламповое стекло, а лампа — так и сияют! Нет, нет, но вы здесь…

— Ну и шутник вы, ака Махсум!

— Ну а теперь скажите: вы, все здесь сидящие, не замечаете перемен? Все переглянулись.

— Перемены? — переспросил Мирзо-Ибрагим. — У ака Махсума всегда интересные новости, просто удивительно… Вот это кори Усман, Ашраф-джан, потом кори Шариф… и я.

— Все не то, вы не наблюдательны! Чуть больше внимания — и вы бы сразу заметили, что я не сел, как обычно, у порога, а занял самое почетное место.

Никто не успел и слова сказать, как открылась дверь и вошел Хайдар-кул. Увидев ака Махсума, он растерялся, хотел даже уйти, но было поздно: тот заметил его и внимательно разглядывал. Правда, при всей своей наблюдательности ака Махсум не узнал рыбного повара, так хорошо изменил Хайдаркул свою внешность. А Хайдаркул быстро пришел в себя, — ломаясь, сделал несколько нелепых жестов, потом застыл у порога, показал пальцем на ака Махсума и захохотал.

— О-го-го-го! Здесь продавец лука! Я обошел лавки всего света, нигде и луковки не нашел. Вот здорово, что вы здесь. За каждый ваш шаг — мешок лука!

Все сидели, застыв от удивления. А Хайдаркул вытащил из-за пазухи пару лепешек, несколько огурцов и положил все это на скатерть.

— Я прямо с пира, — при этом он многозначительно подмигнул кори Шарифу, — там скучно… Народу много, у двери дома уселся эшик-ака-баши, во все стороны глазами так и рыщет… Я не вошел.

Сбитый с толку поведением и речами Хайдаркула, Махсум обратился к кори Шарифу:

— Это еще что за новая песня? Ничего не понимаю! Откликнулся Хайдаркул:

— Это не песня, а пляска. А пляску заводит барабанщик. Кори Усман и кори Шариф думают, что барабанщик выстукивает: бакабум-бакабум, бакабум-бакабум, а мы им — кишталанг-кишталанг, кишталанг-кишта-ланг, кишталанг… ха-ха-ха!..

Казалось, стены кельи трясутся, так зычно хохотал Хайдаркул. Все засмеялись.

— Здорово! — воскликнул кори Усман. — Вы готовы к любому испытанию, Хайдаркул. Но сейчас это ни к чему. Ака Махсум свой человек. Не бойтесь его, он все про нас знает, и мы частенько с ним советуемся.

— А это, — обратился кори Шариф к Махсуму, — Хайдаркул, рыбный повар, каракулец… Помните, тот, что защитил нас от драчунов около Куш-медресе.

Ака Махсум протянул руку Хайдаркулу:

— Ну и удивили! Вы так изменили свою внешность, что вас действительно не узнать. И сумасшедшим здорово представляетесь!