Дочь олигарха

Таш беспокоят только две вещи. Ну ладно, три. Она уже несколько дней не получала вестей от тети Сони, что странно. А на Северном вокзале в Париже ее черный “Американ экспресс” не приняли к оплате. В общем-то, ничего страшного, Тиффани за нее заплатила, но Наташу теперь терзает жуткое предчувствие, что и в следующий раз, когда она попытается воспользоваться карточкой, ее опять не примут. Ну, может, не в следующий, а в послеследующий. И действительно, на Кингс-Кросс карта опять не сработала, и Тиффани было плевать, она с радостью снова ее выручила – в конце концов, Наташа всегда так щедро за всех расплачивалась своей волшебной черной карточкой. Но что если волшебство закончилось? Что тогда? Ну и наконец, еще есть Рейчел, от которой тоже уже сто лет ничего не слышно. Отстранили от учебы их на неделю, а сейчас опять домашние выходные – Exeat. Она все это время в школе в компании одной только Лиссы, но Лисса сейчас ни о чем, кроме вечеринки, не может думать. Ну ничего, сегодня Рейчел тоже будет на празднике. Наташа у нее прямо спросит, что задумал директор, хотя, пожалуй, сама знает. А что потом? Что делать с правдой, когда она тебе известна? Но это уже следующий пункт.

По окнам и дверям коттеджа развешены гирлянды с лампочками. Если крыша устелена соломой, огоньки – это, наверное, пожароопасно, но родители Сьюз и Лиссы в Нью-Йорке, а остальным плевать. На оранжерее тоже висят огоньки, а внутри стоят несколько ведер со льдом, из которых торчат бутылки водки, джина, текилы и просекко. Шампанского нет, потому что Сьюз и Дэнни платят за все сами, так как их помолвки никто не одобряет. Кроме того, нет ничего красящего, это из-за зубов Дэнни. Но всем нравится просекко, к тому же его купили на распродаже в “Лидл”[47]. Сьюз ничего не имеет против “Лидл”. Сьюз вообще за что угодно, если в этом есть резон.

Во дворе праздничный шатер. Не спрашивайте, кто за него платит и каких гребаных трудов стоило его тут водрузить. А за шатром – допотопный летний домик: зеленая краска облупилась, а внутри – старый потертый диван с грязными одеялами, больше похожими на тряпки. Может, когда-то тут спала собака? На этом диване Наташу ждет Тедди с пачкой “Мальборо”, бутылкой куантро и двумя дешевыми стаканчиками, которые подхватил на кухне, потому что бокалов получше не нашел, да и вообще ему уже неважно.

– Там тебя какой-то парень ищет… – говорит Лисса, когда приезжает Таш.

Ну да, окей, Наташа немного смущена, но вообще-то это так круто, ведь Тедди явился на машине с личным шофером, без приглашения, на нем вечерний костюм и черный галстук, и к тому же он привез с собой бутылку “Боланже” 1999 года в качестве подарка.

– Садись, – говорит он, когда Таш входит в летний домик.

В руке у нее высокий бокал с просекко, а лицо раскраснелось от путешествия из Парижа и от теплого вечера. Снаружи какая-то английская птица страстно распевает о лете, любви, листве и…

– Наши отцы в тюрьме, – говорит Тедди и протягивает ей стакан с куантро. – Держи.

– Что? – спрашивает Наташа.

Она ставит просекко и забирает у Тедди протянутый стакан.

– Хочешь заняться сексом? – спрашивает он. – Мы вряд ли еще когда-нибудь увидимся.

Таш делает глоток куантро. Закуривает “Мальборо”.

– Это вообще-то мой отец виноват, – говорит Тедди. – Допустил дурацкую ошибку, когда переправлял деньги. Возможно, был пьян. Деньги были, понятно, темные. Ты знаешь, что это означает?

– Ну, примерно… Я читала про это в книге, но…

– В Хэрроу об этом не рассказывают ни на теологии, ни на философии, – говорит Тедди. – Хотя вообще-то могли бы. Было бы охерительно полезно. Что делать, если обнаружил, что твой отец так богат потому, что помогал другим людям – людям вроде твоего отца – прятать и тратить деньги, которые заработаны на наркотиках, проститутках, потогонках, фрекинге, нелегальных скотобойнях, пестицидах, токсичных веществах и…

– Мой отец такими вещами не занимается.

– Правда?

– Он владелец телефонной компании.

– Ясно.

Тедди отхлебывает куантро.

– Его высылают из страны. Он возвращается в Москву. В тюрьму. Все его имущество будет конфисковано.