Дочь палача и черный монах

Симон улыбнулся и помотал головой.

– Я снова окуну их в кипящую воду, и так раз за разом. Палач делает точно так же, когда обрубает пальцы ворам. И до сих пор никто не помер… – Он проверил дыхание извозчика. – Совсем недавно Куизль рассказал мне о старинном способе. Раны нужно смазывать овечьим навозом и плесенью. Он говорит, что лучшего средства против заражения не найти. Плесень… – Он замолчал, так как понял, что допустил ошибку.

Его отец побагровел.

– Не смей говорить мне про своего палача и его поганые средства! – вскричал Бонифаций Фронвизер. – Забивает тебе голову всяким вздором! Давно пора запретить ему это дело! Плесень и овечье дерьмо, ха! Я тебя не для этого отправлял учиться!

Отец ушел в соседнюю комнатку и захлопнул за собой дверь. Симон посмотрел ему вслед и пожал плечами. Затем вылил извозчику на лицо ведро воды и таким образом вернул его к жизни.

Прошло еще несколько часов, прежде чем Симон нашел наконец время, чтобы окунуться в мир тамплиеров и вспомнить о Вессобруннской молитве. Ровно в шесть часов он запер входную дверь и направился к рыночной площади. Лекарь договорился встретиться с Бенедиктой в «Звезде». Он распахнул дверь в трактир, и его обдало теплом и прелым запахом влажной одежды. К вечеру в корчме собралось множество извозчиков и торговцев, которые застряли здесь из-за непогоды и коротали время за выпивкой и игрой в кости. Под низким потолком томились около дюжины мужчин, большинство из них приглушенно переговаривались, погруженные в серьезные разговоры.

Бенедикта сидела, склонившись над документами, за самым дальним столом. Когда Симон приблизился к ней, она свернула пергаменты и взглянула на него с улыбкой.

Симон указал на свитки.

– Ну как? Уже делаете пометки касательно проклятой головоломки?

Бенедикта рассмеялась.

– Нет, это всего лишь до ужаса скучные балансы. Дела в Ландсберге идут, несмотря на снег и вьюгу. Жизнь купеческой вдовы, поверьте мне, довольно скучна. И я, к сожалению, до сих пор не могу найти мужа, который был бы мил собой и нежен да при этом хорошо разбирался во всей этой волоките. – Она подмигнула Симону. – До сих пор все желающие умели либо первое, либо второе.

Бенедикта затолкала пергаменты в сумку, лежавшую под столом, и жестом предложила лекарю присесть.

– Ну да хватит о грустном. Уверена, вы опять рылись в этой своей книжке о тамплиерах.

Симон кивнул:

– У меня и вправду появились кое-какие мысли.

Он вынул из кармана маленькую книжку и принялся перелистывать страницы. Бенедикта глянула в сторону корчмаря и, щелкнув пальцами, велела принести две кружки пряного вина.

– Орден тамплиеров основал некий… Гуго де Пейн, норманнский рыцарь, – начал Симон и принялся водить указательным пальцем по неразборчивым строкам. Маленькая свеча давала столь тусклый свет, что лекарь с трудом разбирал написанное. – Изначально в нем было всего девять человек, просто маленькое братство. Но вскоре орден начал разрастаться, сначала на Востоке, а потом и в Европе. В Италии, Франции, Англии, вдоль дорог на Иерусалим…

– И в немецких землях? – перебила его Бенедикта.

Симон пожал плечами:

– Не слишком много. У нас главенствовали так называемые тевтонские рыцари; орден этот и по сей день пытается огнем и мечом покорить язычников в Восточной Европе… – Он покачал головой.

Лекарь никогда особо не верил, что силой оружия можно навязать кому-то истинную веру, а привык больше полагаться на силу слова, нежели меч в руке.

– Как бы то ни было, – продолжил он, – существовали и немецкие тамплиеры, и, разумеется, немецкие комтурии, поселения тамплиеров. В Баварии в том числе. Например, в Аугсбурге, Бамберге или Мосбурге. Альтенштадтское командорство принадлежало, видимо, Мосбруннской комтурии. – Он вздохнул. – Хотя все, что от него осталось, это маленькая церквушка.

– И некий Фридрих Вильдграф, ни много ни мало магистр ордена в Германии, в 1289 году продает поселение вместе с угодьями и церковью монастырю Штайнгадена, – договорила за него Бенедикта. – А через годы, когда тамплиеров начинают преследовать по всей Европе, он прячет здесь сокровища… – Она резко замолчала.

Служанка принесла две кружки пряного вина и бросила влюбленный взгляд на Симона. Тереза, как и многие другие девушки, засматривалась на юного лекаря. Только когда она отошла от стола, Бенедикта продолжила:

– Хорошо, предположим, что клад покоится где-то здесь. Тогда объясните мне вот что: с какой стати могила этого Вильдграфа находится в Альтенштадте, если земли эти тамплиерам уже не принадлежали? – Она покачала головой. – В базилике Альтенштадта значится год смерти 1329-й, а имение давным-давно продали. Не вижу в этом никакого смысла.

Симон пожал плечами:

– Может, и так. Но представим на минуту, что Фридрих Вильдграф продал поместье просто потому, что оно было очень уж захолустным. Слишком далеко от дорог на Иерусалим. Или приносило недостаточно доходов. Через двадцать лет тамплиеров начинают преследовать по всей Европе, и Фридрих Вильдграф вспоминает об этом маленьком уединенном имении…