Дочь палача и черный монах

Пока Симон, погруженный в свои мысли, уставился на распятие, Якоб стремительно прошагал по главному нефу и принялся сосредоточенно разглядывать фрески у алтаря. Затем прошелся вдоль боковых нефов. Стену левого давно почившие художники разукрасили образами четырнадцати святых помощников; с фрески над входом нависал святой Христофор, устремив на палача укоризненный взгляд.

– Ничего, – пробурчал Куизль. – Ничего не нахожу. Похоже, ошибся ты.

– Нужно искать дальше, – настоял Симон. – Здесь наверняка что-то есть. Просто хорошо спрятано. Может…

Его слова прервал крик, донесшийся с улицы. Кричала Магдалена. Они бросились наружу и увидели ее на краю заснеженного кладбища, окружавшего базилику. Магдалена встала перед левой стеной и показала на небольшую, с ладонь величиной, табличку, почти скрытую под плющом. Девушка раздвинула обледенелые сорняки.

– Вот! – воскликнула она. – Это здесь! Симон, ты был прав!

Старая и ветхая на вид каменная табличка была вделана в углубление в стене. Высеченная по камню надпись гласила:

Fridericus Wildergraue

Magister Domus Templi in Alemania

Anno domini MCCCXXIX

Sanctus Cyriacus, salva me

– Надгробная плита Фридриха Вильдграфа, – прошептал Симон. – Умер в 1329…

– Но почему плита здесь, если сам тамплиер покоится в церкви Святого Лоренца? – спросила Магдалена.

Симон пожал плечами.

– В 1329 году тамплиеры уже двадцать лет были вне закона, – ответил он. – Может, хоронить немецкого магистра здесь было слишком опасно. Не исключено, что эта надпись – единственное, чего удалось добиться при тогдашнем священнике. – Он провел рукой по высеченным буквам. – А может, эту табличку оставили лишь для того, чтобы навести нас на верный след…

– Вместо того чтобы болтать без толку, можно просто проверить. – Палач вынул нож и принялся отковыривать раствор вокруг таблички.

– Но папа! – прошептала Магдалена. – Если нас увидит пастор…

– Пастор сейчас готовится к вечерней службе и, наверное, упивается церковным винцом, – ответил Куизль, не прерывая своего занятия. – Но ты, если хочешь, можешь спросить у него разрешения.

Вскоре вокруг таблички образовалась бороздка. Палач взялся за нож, как за рычаг, и табличка выпала в рыхлый снег.

За ней открылась лишь серая порода.

Симон постучал по ней. Камень был твердый. Им открылся лишь участок огромной каменной глыбы. Незыблемой, как и все булыжники, из которых выстроили церковь.

– Проклятье! – крикнул он. – Такого просто быть не может! Этот рыцарь нас за дураков держит?

Лекарь пнул по мерзлой стене, что ей нисколько не повредило. Зато у Симона заболели обмороженные пальцы. Наконец он медленно вдохнул и выдохнул.

– Хорошо. Загадка привела нас к базилике, – пробормотал он. – Здесь мы нашли надгробную плиту. Что мы недоглядели?

Палач поднял табличку, до сих пор лежавшую на снегу.

– Sanctus Cyriacus, salva me, – проговорил он. – Спаси меня, святой Кириак… Странно, что он выбрал именно этого святого. Насколько я знаю, этот самый Кириак был мучеником, которого облили кипящим маслом, а потом обезглавили.

– В предсмертный час святой Кириак выступает святым защитником от искушений, – сказал Симон. – Для тамплиера, обвиненного в измене и содомии, не такой уж и плохой покровитель.

– А в церкви разве не четырнадцать святых нарисованы? – спросил Куизль. – Святого Кириака я среди них не видел.

Симона бросило сначала в жар, потом в холод. Святые помощники на южном нефе! И как он сразу не догадался?

Не дожидаясь остальных, он обежал вокруг церкви, влетел внутрь и оказался у бокового нефа перед изображениями святых помощников. Они выстроились друг над другом парами. На самом верху находилась святая Варвара, покровительница умирающих и защитница от огня и молний; за ней следовали святой Христофор и святая Маргарита, покровительница рожениц; святой Георгий и святой Власий, защищавший от болезней горла. Далее следовали еще девять помощников, однако святого Кириака среди них не было.

Место его занимал другой святой, имя которого значилось мелким шрифтом под изображением.

Sanctus Fridericus. Святой Фридерик…

Прочитав надпись, Симон едва не рассмеялся. Вероятно, никто из множества прихожан до сих пор не обратил внимания на ошибку. Святой этот был изображен в епископских одеяниях, митре и с посохом. Правую руку он, словно принимая под свою защиту, простер над крепостью, которая возвышалась на горе, покрытой лесами. Присмотревшись внимательнее, можно было разглядеть, что он касался крепости указательным пальцем.

Тем временем к фрескам подошли Куизль с дочерью. Симон показал на изображение святого Фридерика.

– Он сотни лет всех водил за нос! – выкрикнул он со смехом, так что некоторые из молившихся женщин укоризненно на него оглянулись. – Святой Фридерик! – добавил он шепотом, но все еще ухмыляясь. – Он просто использовал собственное имя! Вот это, я понимаю, богохульство!