Дочь палача и дьявол из Бамберга

– Мне кажется, отец с дядей в такие моменты воспринимают себя не людьми, а скорее… – Барбара помедлила, выбирая подходящее слово, – орудиями. Они служат высшей власти, городу или церкви.

– Орудия на службе у высшей власти. – Маркус кивнул. – Мне нравится. Если ты не против, я использую это в одной из своих трагедий. – Он улыбнулся: – Эта трагедия особенная, лучшая из мною написанных. Мне недостает лишь нескольких заключительных реплик.

Он уперся веслом в дно и подвел лодку к берегу, пока та не увязла в иле. Вокруг рос густой тростник, ветки плакучей ивы нависали над самой поверхностью воды и скрывали окружающий пейзаж.

– Причалим здесь? – удивленно спросила Барбара.

Маркус спрыгнул в воду, доходившую до колен, и прошел оставшиеся несколько шагов к берегу. Там крепко привязал лодку к стволу ивы.

– До Вундербурга отсюда рукой подать, – ответил он. – А здесь лодку никто ни увидит.

Драматург улыбнулся и протянул Барбаре руку:

– Пойдем.

Девушка поднялась и собралась уже перешагнуть борт, но потеряла равновесие в неустойчивой, скользкой от дождя лодке и не удержалась на ногах.

– Черт!

Она больно ударилась копчиком и ко всему прочему врезалась головой в ящик, на котором сидела. Когда же Барбара с проклятиями на устах оперлась об него, в глаза ей бросилось то, чего прежде она не заметила из-за моросящего дождя.

На досках ящика собралась кровь.

Барбара сначала решила, что это рыбья кровь. Ведь лодка принадлежала, скорее всего, рыбаку, и в ящике он, конечно, держал свой улов. Но потом она присмотрелась внимательнее. Крови было слишком много для рыбьей. Кроме того, субстанция имела выраженный красно-бурый оттенок, хорошо знакомый Барбаре, как дочери палача.

Кровь была не рыбья, а человеческая.

Девушка задумчиво смотрела на частично свернувшуюся жидкость, размазанную по доскам.

– Какого черта… – вырвалось у нее.

Потом она стала медленно поднимать крышку.

Барбара не знала, чего ожидать, но сердце у нее бешено колотилось. Предчувствие подсказывало, что содержимое ящика станет для нее глубоким потрясением.

Первое, что она увидела, это несколько звериных шкур, небрежно брошенных в ящик. Под ними лежала оленья шкура с рогами, лапы какого-то хищника, кабанья шкура, медвежья…

Барбара осторожно сдвинула зловонные шкуры в сторону. Когда она осознала наконец, что предстало ее взору, у нее на мгновение замерло сердце. Она захотела крикнуть, но не смогла выдавить ни звука.

Она в ужасе уставилась на залитое кровью лицо мужчины. Во рту у него был кляп, а туловище кто-то стянул рыболовной сетью, так что он походил на садок, полный рыбы. Мужчина показался ей знакомым, хотя лицо его было сплошь покрыто кровью.

– Господи, – одними губами произнесла Барбара; на большее у нее не хватило сил.

В это миг позади нее что-то со свистом рассекло воздух и врезалось ей в затылок. Барбара охнула и повалилась вперед. Прежде чем удариться о дно лодки, она провалилась в благословенное забытье. Над ней стоял Маркус Зальтер с обрызганным кровью веслом в руках, как палач с занесенным мечом.

– Орудие на службе высшей власти, – прошептал он, и губы у него задрожали.

Он откинул капюшон и подставил лицо дождю. Из груди его вырвался громкий волчий вой.

– Это мне по душе, Барбара. Я – всего лишь орудие.

Затем он подхватил обмякшую девушку, взвалил ее на плечо и понес к расположенному неподалеку болоту.

* * *

На лестнице, что вела в кабинет Хаузера, послышались торопливые шаги, и в следующую секунду дверь с грохотом распахнулась. Симон, по-прежнему стоявший над книгой у кафедры, встрепенулся. На пороге стояли Магдалена с Бартоломеем.

– Магдалена! – облегченно воскликнул Фронвизер. – Ну наконец-то! Я уже начал беспокоиться…

– Нет времени на обмен любезностями, – перебила она его, с трудом переводя дыхание. – Кажется, мы теперь знаем, кого нам нужно искать. Сэр Малькольм только что сказал нам!

– Сэр Малькольм? – Старший Куизль с удивлением взглянул на Магдалену. – Но он же сейчас в тюрьме. Что вы там забыли?

– Позже объясним, – ответил Бартоломей. – А сейчас послушай свою дочь. Хотя это всего лишь предположение бедного висельника; возможно, он все это выдумал в попытке вытянуть голову из петли… Но, признаюсь, звучит вполне убедительно.

Между тем они вошли в тесную комнату. Магдалена встала посередине и взволнованно посмотрела на Симона, отца и Иеремию.

– Нам нужен Маркус Зальтер! – объявила она. – Драматург из театральной труппы! Сэр Малькольм уже давно наблюдал за ним, потому что многое в нем казалось ему странным.

– И что же? – спросил цирюльник, стараясь придать голосу деловитый тон. Он так обрадовался, что Магдалена наконец вернулась, что готов был тут же обнять ее и расцеловать. Но не похоже, чтобы жена нуждалась сейчас в его объятиях.