Дочь палача и дьявол из Бамберга

– Отец… – Это Георг робко перебил палача.

– Дьявол! Я тебе тысячу раз говорил, чтобы ты не перебивал отца! – взорвался Куизль. – Бартоломей за эти два года, похоже, ничему тебя не научил.

– Как парню учиться, если ты постоянно к нему придираешься? – отпарировал Бартоломей. – Ты обращаешься с ним в точности как обращался когда-то со мною. Но я не стану…

– Да замолчите вы оба!

Георг ударил ладонью по кафедре, так что документы едва не разлетелись, и сердито взглянул на озадаченного отца и не менее растерянного Бартоломея.

– Как же мне осточертели ваши вечные споры! – выругался он. – Если вы не прекратите, то я не останусь ни в Бамберге, ни в Шонгау, а подыщу себе место на другом конце Германии, чтобы не слушать больше вашего ворчания. А теперь послушайте меня хоть раз!

Он перевел дух и показал на документы.

– Вы говорили, что Иероним был последним из участников. Но это неверно. Недостает еще одного.

– И кто же это, по-твоему? – спросил Симон, как и остальные, удивленный гневной вспышкой Георга.

Юноша пожал плечами так, словно ответ был совершенно очевиден.

– Палач, разумеется. На всех допросах он, можно сказать, был главным действующим лицом.

– Верно, черт возьми, – сказал Иеремия и задумчиво склонил тяжелую от выпивки голову. – Но меня этот Зальтер не знает. Даже если б он прочел обо мне в старых актах, то увидел бы некоего Михаэля Биндера. А его давно нет в живых.

Георг кивнул.

– Нет, вас он не знает. Он знает только нынешнего палача – и, конечно же, считает Бартоломея потомком прежнего палача. А почему бы и нет? Ведь должность почти всегда переходит от отца к сыну.

– Ха, пускай этот Зальтер попробует меня похитить, – проворчал Бартоломей. – Он у меня узнает… Я шкуру спущу с этого оборотня недоделанного!

– Ему и не нужно тебя похищать, дядя, – тихо сказал Георг. – Потому что в руках у него, возможно, уже есть кое-кто другой. – Он с печальным видом обратился к остальным: – Если для полной ясности нам чего-то еще недоставало, то вот оно. Оборотень схватил Барбару, ведь она приходится Бартоломею племянницей. И спасти мы ее сможем лишь в том случае, если вы прекратите наконец свои ссоры. – Георг взглянул на каждого по отдельности. – Пообещайте мне! Теперь мы должны действовать сообща. Иначе я больше не увижу свою сестру.

* * *

Услышав шум, Адельхайд встрепенулась и, очнувшись от беспорядочных грез, вновь оказалась в реальном мире.

Последние несколько часов женщина пребывала в полудремотном состоянии и непреходящем страхе, что загадочный зверь вот-вот вернется и снова примется копать. Однако вокруг было тихо – как в могиле. Даже птицы прекратили щебетать; доносился лишь отдаленный шелест дождя. Шум падающей воды превратил жажду в невыносимую муку, но Адельхайд все же удалось немного подремать. И вот где-то сверху послышались эти звуки. Сначала лязгнул…

…засов…

Потом скрипнула…

…дверь! Открылась дверь, он вернулся!

Адельхайд не знала, смеяться ей или кричать в ужасе. Она уже не сомневалась, что мужчина оставил ее умирать здесь. Слишком много времени прошло с тех пор, как мучитель появлялся в последний раз. Но вот он возвращался, а это означало только одно: настала ее очередь. А может, это и не он вовсе? Что, если это кто-то другой? Быть может, кто-то заглянул сюда из обыкновенного любопытства. Случайный путник…

Спаситель?

– На помощь! – словно вне себя закричала Адельхайд. – Я здесь! Здесь, в подвале! Кто бы там ни был, прошу вас, вытащите меня отсюда!

Женщина рванула ремни, которые и теперь не поддавались. Она с трудом повернула голову. За дверью послышались медленные шаги. Кто-то спускался по лестнице, ступая при этом очень тяжело, тяжелее обычного. Это точно был кто-то другой!

– Здесь, сюда! – захрипела Адельхайд. – Я здесь!

Снова послышался лязг, кто-то сдвинул засов в ее камеру. Дверь с грохотом распахнулась, и женщина оцепенела.

На пороге стоял ее мучитель.

Он нес на плечах черноволосую девушку лет пятнадцати, одетую почему-то в монашескую рясу. Она была то ли без сознания, то ли мертва. Волосы у нее слиплись от крови. На мужчине была такая же ряса. Он походил в ней на жреца какого-нибудь жуткого ритуала.

Адельхайд лишь заскулила, столь велико было ее разочарование.

– Здравствуй, радость моя, – просипел мужчина и осторожно опустил свою ношу на пол. – Пришлось задержаться, но вот я снова здесь. Все готово к заключительному акту.

Он вышел ненадолго и вернулся с факелом, который закрепил в железной скобе на стене. Потом вынул кожаный ремень и связал девушке руки и ноги. Адельхайд видела кровь в волосах и на лице, но девушка, вероятно, была жива. Иначе мужчина не утруждал бы себя, перетягивая ее, точно вязанку хвороста.

– Кто… кто это? – выдавила Адельхайд через некоторое время.

– Это?

Мужчина поднял на нее глаза и улыбнулся. Улыбка эта была добрая и в то же время невыразимо печальная, что никак не вязалось с его жутким занятием.