Дочь палача и дьявол из Бамберга

Голос у Катарины дрогнул и перешел в жалобный плач. Бартоломей тут же вскочил и устремился к двери. Когда он распахнул ее, невеста бросилась к нему со слезами. Она вымокла до нитки и задыхалась так, словно бежала всю дорогу.

– Что стряслось? – спросил Бартоломей осипшим голосом.

Магдалена впервые увидела в его глазах проблеск страха. Катарина не ответила и продолжала плакать, тогда Бартоломей принялся трясти ее. Петер с Паулем тоже испуганно заревели.

– Катарина, скажи уже что-нибудь! – крикнул палач сквозь шум. – Что, черт возьми, случилось?

– Они… они запретили! – выдавила наконец Катарина. – Просто взяли и запретили!

Бартоломей взглянул на нее в недоумении:

– Кто запретил и что?

– О Господи, я, кажется, догадываюсь, – прошептала Магдалена Симону, который, как и остальные, растерянно взирал на дородную женщину.

– Нашу свадьбу, что же еще! – ответила Катарина срывающимся голосом, затем достала большой платок и громко высморкалась. – Благородным советникам неугодно, чтобы мы праздновали в Банкетном доме! Отец… отец только что вернулся из ратуши, там ему и сообщили. Нечестивому палачу нельзя справлять свадьбу среди порядочных людей. Распоряжение викария!

– Будь неладен этот Харзее, – пробормотал Симон. – Этого следовало ожидать. Псина набожная… Для него конец света наступит, если хоть на шаг выйти за рамки дозволенного.

На мгновение воцарилось молчание, прерываемое лишь всхлипами Катарины и ревом детей. Бартоломей с явным облегчением покачал головой.

– Господи, я-то уж думал… – вздохнул он. Потом строго взглянул на Катарину: – Нельзя было подождать с известием до завтра? Ты хоть знаешь, как опасно бродить по улицам после наступления темноты? Черт знает что могло случиться!

– Разве ты не понимаешь, что это значит, Бартоломей? – посетовала Катарина. – Нам все придется отменить! Музыкантов, еду, вино, украшения…

– Так отпразднуйте здесь, в доме, – предложил Якоб; сидя на лавке, он курил и следил за происходящим. – Как мы с моей Анной. Все равно тут куда лучше и приятнее. Кому нужна вся эта роскошь? – Он покачал головой. – Вам же не жениться запретили, а только праздновать в Банкетном доме, верно?

– Не то чтобы в радость соглашаться с братом, но он прав, – проворчал Бартоломей. – У меня эти празднества все равно только ужас вызывают. Мы просто отзовем большинство приглашений, ты приготовишь нам вкусного жаркого, будет пара бочонков пива, и потом…

Его последующие слова заглушил плач Катарины. Бартоломей с Якобом недоуменно переглянулись. Георг тоже нахмурил лоб.

– Боюсь, вам, мужчинам, этого не понять, – заявила Магдалена.

Она встала и в утешение обняла свою будущую тетку, сотрясаемую рыданиями.

– Катарина уже столько сил вложила в приготовления к празднику. Для нее этот запрет как пощечина. Стольким людям придется теперь отказать. Одно лишь это больно бьет по ее честолюбию…

– Пусть привыкает, раз выходит за нечестивого палача, – проворчал отец.

– Неужели нет никакой возможности переубедить Совет? – спросил Симон.

Однако Бартоломей отмахнулся:

– Вот еще! Совет не станет затевать спор с викарием ради такой ерунды.

– Ерунды? – Катарина одарила его гневным взглядом. – Это не ерунда! Это, черт подери, наша свадьба!

Она была вне себя. Магдалена еще ни разу не видела ее такой злой и решительной.

– В любом случае я не собираюсь праздновать в этой затхлой комнате, пока не испробую все возможности. – Катарина воинственно вскинула голову. – Я попрошу отца, чтобы он настоял. Может… может, мы займем малый зал в «Лешем», это всех устроило бы. Придется, конечно, перенести свадьбу, пока все не выяснится. Может, викарий только из-за этого оборотня голову потерял, и скоро…

– Перенести? – Куизль вынул трубку изо рта; у него даже лицо чуть побледнело. – Ты собираешься перенести свадьбу? Но и мы не можем вечно торчать в Бамберге!

– Если не ошибаюсь, вам все равно придется задержаться здесь из-за твоей своенравной дочери, – сухо ответила Катарина; похоже, к ней вернулась былая самоуверенность. – Несколько лишних дней роли не сыграют.

Она повернулась к будущему супругу:

– Сегодня я переночую здесь, в комнате. И без тебя, как и подобает. Ты поспишь на чердаке, а завтра посмотрим, как быть дальше. И, Бартоломей… – Катарина подобрала подол юбки и вытерла палачу бороду от остатков еды. – Прошу тебя, умывайся почаще. Иначе тебе и после свадьбы частенько придется спать одному. Всем спокойной ночи.

Она шмыгнула напоследок, утерла слезы и с гордо поднятой головой направилась в спальню и громко хлопнула за собой дверью.

Якоб ухмыльнулся и подмигнул брату.

– Знаешь что, Бартоломей? – сказал он, заново зажигая трубку. – Мне нравится твоя будущая жена. Она в точности как моя Анна, помилуй Господь ее душу. Хоть в этом мы с тобой на равных.