Дочь палача и Совет двенадцати

На лестнице послышались шаги, потом в дверь осторожно постучали. Барбара не ответила, но дверь приоткрылась, и показалось встревоженное лицо Георга.

– Всё… всё в порядке? – спросил он.

В первый миг у Барбары возникло желание рассказать Георгу о Валентине. Все-таки они близнецы и в детстве ничего друг от друга не скрывали. Однако Георг ведь тоже был мужчиной. Разве он поймет ее чувства? Но Барбара решила хотя бы отчасти открыться брату.

– Ну заходи давай, пока к полу не прирос, – вздохнула она.

Георг сел на край кровати и взял Барбару за руку. На мгновение все стало как прежде, совсем как в детстве.

– Сейчас все пошло кувырком, – устало заговорил Георг. – Все эти убийства и жуткие слухи! А мы только и хотели, что подыскать тебе мужа в Мюнхене… – Он улыбнулся. – Ну, может, теперь ты его наконец нашла.

– Послушай, – неуверенно начала Барбара. – С этим Неером что-то не так. Не знаю что, но он чего-то недоговаривает.

Георг нахмурил лоб.

– В каком смысле?

Барбара взволнованно рассказала брату о встрече в зендлингском трактире. Георг молча ее выслушал, а потом укоризненно покачал головой.

– Ну хоть ты не начинай! – проворчал он. – Сначала Магдалена с отцом и Симоном что-то выдумали, теперь и ты туда же… Неер повстречал знакомого и захотел поговорить с ним с глазу на глаз. Что в этом такого особенного? У мужчин так заведено.

– И он в таком смятении, что забывает о своей будущей невесте? Ты бы видел его лицо. Он побледнел как покойник! – настойчиво говорила Барбара. – Говорю тебе, что-то здесь не так. Этим двоим явно есть что скрывать.

Георг посмотрел на нее с недоверием.

– Можно подумать, ты нашла себе другого и теперь ищешь причину, чтобы избавиться от Неера… Не в этом ли все дело? – Он крепко сжал ее руку. – Я твой брат, Барбара! Ты можешь рассказать мне все без утайки. Я ведь чувствую, тут есть что-то еще.

– А если и так, тебя это не касается! – огрызнулась Барбара, чувствуя, что краснеет. – У нас у всех есть свои секреты. Ты ведь тоже не говоришь отцу, что вынужден уехать из Бамберга.

Георг простонал.

– Потому что тогда он начнет приставать, чтобы я вернулся в Шонгау. Но я не хочу! Я рад, что смог наконец-то выбраться из этой глухомани.

– А я не хочу выходить за человека, которому не доверяю, – прошипела Барбара. – Неужели так сложно понять?

– Барбара! – взмолился Георг. – Не разрушай то, что твой отец выстроил с таким трудом, только потому, что какой-то парень понравился тебе больше! – Барбара попыталась перебить его, но он поспешно добавил: – Меня ты не проведешь. Я же вижу, что появился кто-то другой… Но такое замужество с любовью никак не связано. Речь идет о семье и о средствах к жизни. Неужели ты не понимаешь? Ты носишь под сердцем ребенка, и ему нужен отец, который позаботится о нем. Не какой-нибудь шут или мечтатель!

– Отец сказал, что не станет заставлять меня, если я не захочу, – упрямо проговорила Барбара. – Он дал обещание. Так поможешь ты мне теперь или нет?

Георг долго молчал. Потом встал с кровати.

– Ладно, у меня к тебе предложение, – сказал он, пожав плечами. – Завтра после собрания я понаблюдаю за Неером. Но если я не замечу за ним ничего подозрительного, ты прекратишь это дурачество. Согласна? У нас сейчас совсем другие заботы.

– Разве я могу отказать брату? – со слабой улыбкой ответила Барбара. – Поверь мне, у меня тоже есть заботы поважнее Неера.

Когда Георг вышел из комнаты, она, по крайней мере, могла смело утверждать, что не солгала.

* * *

Вопли были до того громкие, что, казалось, их было слышно в самом Мюнхене.

Девушки носились по спальне и визжали так, будто к ним пожаловал сам дьявол. Громче всех кричала Агнес. При этом она то и дело подмигивала Магдалене. Когда дочь палача изложила ей свой план, ткачиха долго колебалась, но злость и самолюбие в конце концов взяли верх. А уговорить остальных уже не составило особого труда. Только Шарлотта забилась в угол и широко раскрытыми глазами наблюдала за переполохом. Она по-прежнему выглядела отрешенной.

В углу потрескивало небольшое пламя, пожирая одеяла и солому. Устроить пожар с помощью свечки Агнес оказалось довольно просто. Теперь оставалось лишь держать его под контролем. Все-таки им не хотелось, чтобы кто-нибудь пострадал. Речь шла лишь о том, чтобы устроить переполох.

И это им явно удалось.

В скором времени по лестнице загрохотали шаги и дверь распахнулась. В комнату влетела матушка Йозеффа в сопровождении двух венецианцев. За ними следовал ван Уффеле, на ходу завязывая штаны. Должно быть, он уже улегся спать. Вид у него был не очень трезвый.

– Чтоб вас, дуры проклятые, что вы на этот раз натворили? – закричала Йозеффа. Она закашлялась и замахала руками, разгоняя дым. – Я же запретила вам жечь свечи посреди ночи!

Она подбежала к окну и распахнула ставни. В комнату ворвался свежий воздух. Венецианцы между тем пытались затоптать огонь. Только ван Уффеле стоял у порога и, по-видимому, не знал, что делать. Никто даже не заметил, как Магдалена спряталась за дверью.

«Ну же, заходи! – думала она, глядя на ван Уффеле сквозь щель. – Господи Боже, да что ж ты там встал?»