Дочь палача и Совет двенадцати

В скором времени Куизль с капитаном и Дайблером слушали Симона. Лекарь с трудом подбирал слова. Белый как полотно, он с трудом переводил дух. Рубашка после столкновения со стражниками была порвана, шляпа слетела и валялась, смятая, на полу.

У Якоба пересохло во рту. Всякий раз, когда его охватывал страх, он испытывал непреодолимое желание выпить. И сейчас это был именно страх.

Страх за свою дочь.

– Эта Агнес сказала, что ван Уффеле и Йозеффа увезли Магдалену на… телеге. Точно овцу какую-то! – закончил Симон. – Она, кажется, увидела ее под покрывалом. Должно быть, Магдалена что-то выяснила и поэтому от нее решили избавиться. – Он взглянул на Куизля. – Не следовало нам отпускать ее вчера!

– Еще неизвестно, действительно ли она мертва, – монотонно проговорил Куизль; казалось, голос принадлежал другому человеку. – Может… может, она была без сознания или просто связана…

– С другими девушками ван Уффеле не церемонился, – упорствовал Симон. – Так с чего бы ему сейчас поступать иначе?

– Потому что я знаю, что моя дочь жива, понятно? – закричал на него Куизль. – Знаю!

– В любом случае стражники должны обыскать мануфактуру, снизу доверху, – сказал Дайблер, положив мозолистую ладонь на плечо Куизлю. – Нужно узнать, что там происходит. Немедленно.

– Это… это не так просто, – Лойбль закусил губу.

– Что значит «не так просто»? – прорычал Куизль. – Отправьте своих людей в Ау, пусть все там перероют.

– Ну, пока это просто догадки, – попытался оправдаться капитан. Он явно чего-то недоговаривал. – Какая-то девушка что-то рассказала…

– Говорите как есть, Йозеф! – повысил голос Дайблер. – Почему вы не хотите обыскать мануфактуру?

– Потому что… потому что для этого нам потребуется разрешение курфюрста, – Лойбль вздохнул. – Мануфактура подчиняется непосредственно ему. Производство шелка держится в секрете, и никому не хочется, чтобы посторонние все проведали. Этот ван Уффеле – скользкий торгаш, согласен, но у него связи на самых верхах. У нас нет возможности обыскать мануфактуру – разве что сам курфюрст отдаст приказ. А на это уйдет время. Насколько я знаю, его высочество сейчас на охоте, а вечером он отправляется на какой-то бал с курфюрстиной, – капитан пожал плечами и взглянул на Симона. – Мне очень жаль. Все, что я могу, это отправить людей на поиски вашей жены. Может, она где-нибудь объявится…

– Речь идет о жизни моей дочери, скотина, а не о пропавшей собаке! – прорычал Куизль и сжал кулаки так, что хрустнули костяшки. – А ты прикажешь пьяному сторожу сделать на круг больше, и этим отделаешься? Да я… я тебе…

Якоб готов был броситься на капитана, злость захлестнула его волной. Лойбль напрягся и взялся за рукоять клинка.

В этот момент в дверь снова постучали.

– Что на этот раз? – рявкнул капитан, не спуская глаз с Якоба.

В комнату вошел стражник и вытянулся перед капитаном.

– Вы… вы сказали докладывать вам о любом странном происшествии, – сказал он неуверенно. – Все, что может быть связано с этими убийствами. Ну, я, правда, не знаю…

– Выкладывай уже! – приказал Лойбль. – Что там у тебя?

– Только что в город прибыл торговец из Фрайзинга. И теперь рассказывает на рыночной площади жуткие вещи.

– И что за история на этот раз? – спросил со вздохом капитан.

Он убрал руку с клинка, но продолжал смотреть на Якоба.

Стражник уставился в пол, робко перекрестился и прошептал:

– На кладбище в Богенхаузене кто-то живьем похоронил женщину. Крестьяне клянутся, что сегодня в полдень видели, как из земли появилась женская рука. Пресвятая Дева Мария! Будто нежить какая…

На мгновение в комнате воцарилось молчание. Потом Куизль вскочил так резко, что стул с грохотом опрокинулся.

– Далеко до этого Богенхаузена? – спросил он у капитана.

– Ну… мили четыре… Ты же не думаешь…

Но Якоб его уже не слышал. Он бросился на улицу, и Симон, бледный как покойник, помчался следом.

* * *

– А ты оказался прав! Мое почтение! – Задыхаясь после долгого бега, Шорш прислонился к ограде заброшенного сада в Граггенау. – Теперь не побоюсь сказать это, умник, – предводитель Ангерских Волков ухмыльнулся. – Поначалу я думал, ты врешь и просто набиваешь себе цену.

– Я же вам говорил, что мой брат не врет, – с гордостью заявил Пауль. – И ясно было, что он разыщет этих плутов. Он чертовски умен, чтобы вы знали. Даже на латыни читать умеет, и не только «Отче наш».

Петер улыбнулся. Из уст родного брата подобный комплимент звучал особенно приятно. Он вдруг почувствовал, что ребята теперь смотрят на него совсем по-другому. Они слонялись по заброшенному заднему двору какой-то мастерской. Несколько кур копались в грязном снегу в поисках семян, где-то в отдалении раздавались удары кузнечного молота. О стремительном бегстве с пивоварни, казалось, никто уже не вспоминал.

– Я не то чтобы жалуюсь, – проворчал Мозер. – Да только у нас до сих пор ничего нет. Хорошо, мы узнали, что нянька украла собаку. Но где эта псина теперь, мы не знаем. А нет собаки – нет и награды, разве не так?