Дочь палача и Совет двенадцати

– Слишком уж просто все выходило, – вздохнул Шорш. – Конечно, подвал мануфактуры заперт! Мы должны были предусмотреть это. – Он спрыгнул со спины Луки и повел плечами. – Какие будут предложения?

– Я могу открыть! – вызвался Пауль и показал свой маленький ножик. – Дед как-то показывал мне, как открывать кандалы и замки в тюрьме. На самом деле все просто.

– Заткнись, говнюк! – прорычал Луки. – Тут взрослые говорят.

– Пусть хотя бы попробует, – сказал Зеппи, становясь рядом с Паулем. – Ножом он орудует довольно ловко.

Луки закатил глаза, но ничего не сказал. Шорш кивнул Паулю. Тот с проворством белки забрался к нему на плечи, перехватил нож и принялся за дело. Остальные ждали затаив дыхание.

– Так я и думал, – сказал через некоторое время Луки. – Ничего он не может! Такой же хвастун, как и его брат.

– Дай ему немного времени, – возразил Шорш. – Или у тебя есть план получше?

Луки нахмурился и промолчал.

Потом в тишине раздался щелчок, и Пауль издал торжествующий крик.

– Ну, что я говорил? – похвастался он. – Все просто! Ха, я могу открыть любой замок. Я лучший взломщик во всей Баварии!

Пауль налег на решетку, и та со скрипом поднялась.

– Прошу! – Он ухмыльнулся, точно король восседая на плечах Шорша. – Вход всего за крейцер…

– Тсс! – прошипел вдруг Мозер. – Слышите?

Остальные прислушались. Так и есть!

Кто-то выл.

Протяжно и жалобно, словно на последнем кругу ада.

– Господи! – выдохнул Зеппи. – И впрямь воет так, будто помер давным-давно.

* * *

Симон как вкопанный стоял перед кронпринцем и пытался подобрать нужные слова. Сердце его бешено колотилось. Должно быть, Вальбурга приготовила ему слишком крепкий кофе.

Макс в третий раз повторил свой вопрос.

– Где Петер? – Он сердито топнул ногой. – Он обещал, что придет! Я отправил за ним курьера. Почему мои приказы не выполняются?

Симон не мог понять, как кронпринц узнал его в маске, да еще так быстро. Но потом он взглянул на свои перепачканные ботинки и понял, как они выделялись среди блестящих, начищенных туфель других гостей. В этих самых ботинках Симон приходил в оперу. Очевидно, кронпринц был весьма наблюдателен. И, должно быть, очень долго разыскивал Петера и его отца.

– Кхм… Петер, к сожалению, не смог прийти, – робко проговорил Симон. – Он… он и сам себе места не находит. Но он приболел. У него жар, и ему нужно полежать в постели.

– Приболел? – Макс Эмануэль смотрел на него с недоверием. – Так почему ты его не вылечишь? Ты ведь врач, разве не так?

– Ну… да. Но ему пока нельзя вставать с постели, – Фронвизер заставил себя улыбнуться. – Завтра он непременно поправится, и ваше высочество сможет с ним увидеться.

Между тем к ним подошли несколько стражников, вероятно отвечавших за безопасность кронпринца. Симон тихо простонал и незаметно махнул Куизлю с Георгом, чтобы те убрались. Чего им сейчас точно не требовалось, так это излишнего внимания. Якоб понял его мгновенно. Они с Георгом отступили и затерялись в толпе гостей. Как раз вовремя. В следующий миг Симон услышал еще один знакомый голос:

– Могу я узнать, что здесь происходит?

При звуке этого резкого голоса стражники сразу расступились и склонили головы. Между ними стояла курфюрстина собственной персоной. На ней была римская тога, а в волосы было вплетено столько цветков, что она напоминала летний луг. Судя по луку и колчану, переброшенным через плечо, Генриетта Аделаида нарядилась Дианой, римской богиней охоты. На позолоченном поводке курфюрстина вела маленького олененка с синим шлейфом. Олененок мирно пожевывал дамастовую ткань.

Симон уже снял маску, так что курфюрстина сразу его узнала.

– А, лекарь из Шонгау! – воскликнула она обрадованно. – Вы все-таки получили приглашение? Макс уже говорил мне, что подружился с вашим сыном. Мне нравится, что он общается с детьми из простых сословий. Это закаляет характер! Рада, что вы смогли посетить наш маленький карнавал. – Она огляделась. – Где же ваш мальчик?

– Кхм… я уже сказал вашему почтенному сыну, – ответил Симон, преклонив колена, – он, к сожалению, приболел. Жар, хоть и не сильный. Ничего серьезного, но ему лучше не подниматься с постели.

– Ах, бедняжка! – Курфюрстина повернулась к сыну и погрозила ему пальцем. – Видишь, что бывает, если зимой одеваться слишком легко. Я же запретила тебе появляться в одной шкуре.

– Но, маман!.. – заныл принц, переходя временами на французский. – C’est injuste![15] Я и так часами торчу в гардеробной. В шкуре намного удобнее!

– И все же, – проворчала Генриетта Аделаида и неодобрительно покачала головой. – Даже пастушки́ Пана не забывают о приличиях. Накинь хотя бы лисью шубу. Сколько раз я тебе говорила…

Пока курфюрстина отчитывала сына, Симон лихорадочно высматривал Пфунднера и его подельника. Но их нигде не было видно, как и Якоба с Георгом. Вся их затея пошла наперекосяк. У Фронвизера выступил пот на лбу, сердце готово было выскочить из груди, в том числе и из-за кофе. Пора ему убираться отсюда! Но для этого следовало отделаться от курфюрстины.