Дочь палача и Совет двенадцати

– Нас, мужчин, – ответил Симон и выдержал паузу. – Кроме Траудель, в комнате были только мужчины. Доктор Гайгер, санитар и я… Мужчины виновны во всех бедах. Разве не так? Не это ли ты говорила Траудель более двадцати лет назад?

Вальбурга молчала, и Фронвизер продолжил:

– Это ты была в сумасшедшем доме. Доктор Гайгер сказал мне. Санитар говорил, что они записывают каждый случай, а записи хранят в архиве. Вот я и спросил об этом Гайгера. Из кратких заметок выяснилось, что тебя доставили к ним. Это было после смерти ребенка. Когда он умер, сразу после рождения, тебя охватило отчаяние. Муж уже не знал, чем тебе помочь, и отвел тебя в лечебницу. Его имя тоже значится в документах… – Симон задумчиво покачал головой. – И я думаю, почему он ничего не сказал нам? Потому что ему неприятно говорить об этом или он о чем-то догадывается?

– Маленькая Моника, – неожиданно проговорила Вальбурга и уставилась в пустоту. – Мони. Мы уже придумали имя для нее. Девочку даже не крестили. Надеюсь, ей недолго придется гореть в аду…

– Когда я узнал, что ты была вместе с Траудель в лечебнице, мне вспомнились некоторые детали, – сказал лекарь. – Я долго думал, как связаны между собой все эти убийства. Это были молодые девицы, и у каждой был при себе амулет. Мы долгое время полагали, что это Дева Мария. – Он вынул медальон, найденный у Евы. – Только теперь я вспомнил, где видел этот образ. У нас, в базилике Альтенштадта, среди четырнадцати чудотворцев. Это не Мария, а святая Маргарита, покровительница беременных и рожениц.

Симон поднял медальон, он качался теперь прямо перед глазами Вальбурги. Но та, казалось, не замечала его. Взгляд ее был устремлен куда-то вдаль.

– Предостережение остальным, – прошептала она неожиданно. – Но они не послушали. Никто меня не слушал.

– У тебя тоже есть такой амулет, не так ли? – продолжал Фронвизер тихим голосом. – Только ты не показывала его нам. Но когда мы принесли Еву, ты забыла его спрятать. Наверное, потому, что растерялась, когда увидела Еву. Ту самую, которую ты похоронила заживо… – Он по-прежнему держал перед ней амулет, покачивая им, как маятником. – Потом ты сорвала его, но я заметил. Талисман, какие носят многие женщины, что в нем такого? Я задумался, почему ты пыталась спрятать его от меня.

– Святая Маргарита, – монотонно, как в молитве, произнесла Вальбурга, глядя на медальон. – Родной отец донес на нее, когда она приняла христианство. Когда судья домогался до нее, она прогнала его. Он угрожал ей, пытал ее – но Маргарита выстояла. Она одолела мужскую похоть.

– Чего не скажешь о несчастных девицах, – проговорил Симон. – Не так ли? Ты наказала их за то, что они были беременны. Потому что любились с дьяволом в мужском обличье.

– О нет! – Вальбурга возмущенно помотала головой. – Каждый ребенок – это дар Божий! Забеременеть не грешно. Но убить его – смертный грех! Поэтому они заслуживали смерти.

Лекарь кивнул, пытаясь понять, что происходит в воспаленном разуме этой женщины. Как же долго она обманывала их… Вальбурга, эта добрая женщина, присутствовала при каждом их разговоре! Она все слушала. Она превосходно разбиралась в травах, снадобьях и ядах.

И на протяжении всех этих лет юные девушки приходили к ней в надежде избавиться от ребенка…

Собственного ребенка Вальбурга потеряла. Она любила его больше жизни, а еще одного родить уже не могла. И вот к ней приходят женщины и просят умертвить своих нерожденных детей. Ею овладело безумие, которое и прежде в ней дремало. Возможно, первые убийства она совершила прежде, чем попала в лечебницу. И там рассказала об этом Траудель. Виноваты были мужчины, но женщины, которые с ними связывались и хотели избавиться от нежеланного плода, заслуживали смерти. Потому что в глазах Вальбурги были убийцами. Когда девушки приходили к ней за снадобьем, они подписывали собственный смертный приговор.

Анни и Эльфи, вероятно, тоже приходили к Вальбурге. И девушки из семей патрициев. И Ева?

– Где Ева? – снова спросил Симон.

Взгляд ее неожиданно прояснился, стал строгим, как у непреклонной матери всего сущего.

– Она тоже в конце концов пожелала избавиться от плода – и выбрала смерть. Спасения нет никому. Она понесет заслуженную кару! Как и другая.

– Дру… другая?

Фронвизер наморщил лоб. Выходит, в руках у Вальбурги была еще одна девушка?

Магдалена? Может, поэтому они не могли разыскать ее?

Симон потянулся к маленькому ножу, единственному своему оружию. Это был ланцет, который хорошо послужил ему в работе. Вообще-то лекарь надеялся, что его не придется использовать. Возможно, он совершил ошибку, не посвятив никого в свои намерения. Следовало сообщить хотя бы доктору Гайгеру. Но теперь уже слишком поздно.

– Кого ты еще собралась убить? – спросил Фронвизер. Сердце его бешено колотилось – вероятно, сказывалось волнение. – Отвечай! Пока не вернулся Якоб и сам тобой не занялся! Я не хочу причинять тебе боли.

Вальбурга изучала его взглядом.